Пробуждение - Алиса Евстигнеева

-Прошлой ночью в первую очередь.

Артём подаётся вперёд всем корпусом, но так и не приближается. А дурной мне, и страшно, и зло и… хочется почувствовать его руки на себе, хотя бы в этот последний раз.

-Опять ты всё перепутала, детка. Ничего ты не поняла, ни в себе, ни тем более во мне.

Злость в его голосе уступает место каким-то новым эмоциям, но разобрать его настроения я так и не успеваю, потому что Артём качает головой и разворачивается к двери. Только сейчас до меня доходит, что он был без трости и хромал сильнее обычного. Идёт без опоры, и каждый его шаг отдаётся волной боли по нашим телам, я тоже как будто всё это чувствую.

-Мужу привет не забудь передать, - уже у самых дверей останавливается он и кладёт на полочку для ключей моё обручальное кольцо.

* * *

Андрей, конечно же, задавал множество вопросов, а я металась по квартире, не зная в какой угол себя приткнуть. Как никогда хотелось побыть одной, чтобы… выплакаться. Видимо, начав однажды, остановиться было почти невозможно.

Но Урусов совершенно не планировал щадить мои и без того расшатанные нервы, в какой-то из моментов схватив за локоть.

-Ася, да постой ты!

И я действительно остановилась, вот только сосредоточиться никак не получалось, ни на нём, ни на ситуации.

-Что происходит?

Я, честно силилась понять его, но в моей голове сейчас, наверное, и элементарные два плюс два не сложились бы.

-Ты о чём?

Пальцем провёл по моей шее.

-Об этом, Ася, об этом.

Расфокусированный взгляд в сторону зеркала. Напрягаюсь.

На шее, как раз там, где муж держал свой палец, виднелся не хилый такой синяк. С чётким следом от зубов. Сволочь.

Ответить мне нечего. Мне сейчас даже и не стыдно. Вообще эмоций особо-то и не осталось, кроме свистящей пустоты.

-Андрей, - выдыхаю я устало. – Давай уже покончим с этим.

* * *

По-хорошему, садиться за руль мне сегодня не надо было, понимала. Но всё равно села, не в силах больше оставаться в квартире под презрительным взглядом Андрея.

Ехала к родителям, молясь лишь о том, чтобы хоть они меня поняли. Но, не имея и малейшего понятия, как объяснить им то, о чём сама имела лишь туманные представления. Всё началось с того самого звонка отца на автозаправке. Артём был в магазине, а я слушала напряжённое молчание в трубку.

-Ася, ты не хочешь, мне ничего сказать?

-Хочу. Я приеду. Сегодня.

Вот и приехала. Вообще, решение с Артёмом рождалось спонтанно, думала отвезти его в город, а потом к родителям, но он настаивал… И я не смогла иначе. Презираю себя за это. За то, что вот так вот с отцом. Но некое пятое чувство подсказывало, что он уже всё знал.

Через полчаса я оказалась у него в кабинете, чмокнув в щёку бледную и сбитую с толку Аню. Отец выглядел уставши обычного, и его тяжёлый взгляд пригвоздил меня к креслу. Хотелось как в детстве. Опустить глаза вниз и поклясться, что я так больше не буду. Но я была уже давно взрослой женщиной, и времени на трусость у меня больше не оставалось. Итак, с лихвой хватило.

Генерал не спеша потёр свой заросший подборок, что выдавало его глубокую степень опечаленности.

-Ася, я разочарован.

 Говорит глухо, а я думаю, что лучше бы наорал.

-Пап, мне так жаль… Я должна была сразу тебе обо всём сказать.

Он покачал головой.

-Если бы дело было только в этом.

Подняла на него свои непонимающие глаза.

-Скажи мне, когда и в какой момент жизни я заставил тебя усомниться в том, что ты нам нужна и можешь прийти к нам с любой своей бедой?

-Пап…

-Ты ведь этого испугалась, да? Что если Артём опять войдёт в мою жизнь, то ты окажешься лишней?

 Получается до невыносимого метко.

-Но ведь всё из-за меня…- прошептала я, разглядывая поверхность мощного дубового стола.

-Ася! – почти рыкнул отец, до боли напоминая интонации своего сына. – Хватит уже прятаться за этой глупой отговоркой!

-Не буду, - обещала я, до конца, не осознавая, что говорю. Я бы сейчас вообще в чём угодно поклялась, лишь бы гнев в его глазах сменился на милость.

Этот разговор так и окончился ничем. Когда я выходила из кабинета, отец так и продолжал грузно сидеть в кресле, а глубокие тени пролегли на его лице.

Аня нашлась в кухне. Увидев меня, она опять тяжко вздохнула и покачала головой.

-Асют, что же ты творишь?

На ещё одни оправдания меня не хватило, поэтому я перешла к вопросу, на который мне пока никто не смог ответить.

-Как у них всё прошло?

-А как ты думаешь, как у них всё могло пройти? – возмущение у неё вырывается само собой. - Оба в шоке, стоят и смотрят друг на друга, глазами хлопают. Мужики одним словом, растерялись и не знают, что с этим делать. Володя потом Артёма в кабинете увёл, но их обоих минут на десять хватило. И он уехал.

-Не помирились?

-Они больше десяти лет не виделись, как ты думаешь, что они могли за такую короткую встречу решить?

-Не знаю! – отчаянье берёт своё, и слёзы вновь катятся по щекам. – Не знаю я!

Неужели всё было зря?

Следующие две недели заставили меня в полной мере ощутить на себе, что такое истинное одиночество. Оказывается, что до этого в моей жизни было очень много всего. Работа, семья, коллеги… Даже тайны мои, в последнее время ставшие чем-то важным и ощутимым, ушли в никуда. По крайней мере, мне было чем дышать и о чём думать. А потом всё перевернулось. Один день. Один поступок. Один разговор. И если к отсутствию работы и полному безделью я уже практически привыкла, то провал в плане человеческого общения оказался глубже, чем когда-либо.

Мы всё ещё жили с Андреем под одной крышей, правда, он всеми силами пытался делать вид, что меня просто не существует. Обида? Боль? Уязвлённая гордость? Не знаю, да он и не объяснял. Заваливаясь каждый вечер домой пьяным, он смерял меня презрительно-ехидным взглядом и заваливался спать на диван в гостиной прямо в одежде. А я каждый раз зачем-то выходила его встречать, то ли чтобы получить порцию его ненависти, которая заставляла меня почувствовать, что я всё ещё есть, то ли профессиональная привычка контролировать ситуацию и прислушиваться даже сквозь сон, дышит ли тело за стеной.

Родители, конечно же, никуда не делились. Вот только что-то сломалось между нами, и это что-то было настолько важным и основопологающим, что даже разговоры ни о чём давались нам каждый раз боем и кровью. Отец молчал, погружённый в свои безрадостные думы, а Аня силилась держаться молодцом, но порой срывалась на вымученные вздохи, выдавая тем самым, что все мы на пределе.