Нерон - Игорь Князький

Да, невозможно усомниться в том, что был Нерон артистом до мозга костей. Но в случае с пением «Крушения Трои» он совершил роковую для артиста ошибку: истинный актер всегда знает заранее, как публика воспримет его выступление. Безнаказанность преступлений Нерона и потоки льстивых речей, их оправдывающих, заглушили у него здравый смысл. Императору-певцу и в голову не пришло, что народ, пребывающий в горе и беде, должен видеть своего правителя скорбящим вместе с ним, а не упивающимся своим артистическим видением мира. Когда же весть о том, что народ однозначно полагает виновником ужасного пожара и своих бедствий именно Нерона, дошла до изумленного цезаря, он постарался сделать все, чтобы поскорее отстроить Рим и помочь пострадавшим, но было уже поздно. Даже при восстановлении Рима Нерон, проявивший, наконец, казалось бы, достойную заботу о народе, сумел еще раз разозлить подданных, усугубив слухи о своей зловещей роли в пожаре. Принцепс и сам был среди жестоко пострадавших — как-никак сгорел его дворец со всем имуществом, что, разумеется, не могло Нерона не огорчить. Но когда началось строительство нового дворца, в знак особого его великолепия названного Золотым, римляне сразу заметили, что новая обитель имперского двора по размерам уж больно превосходит предшествующую. Грандиозная площадь нового дворца была достигнута благодаря расчистке ряда выгоревших кварталов, прежний дворец окружавших. Отсюда немедленный вывод недоброжелателей Нерона, число которых после великого пожара резко возросло: вот для чего этот бессердечный человек велел поджечь собственную столицу! Ему просто не хватало места для постройки нового дворца!

Все благодеяния Нерона, и щедрые раздачи денег и продовольствия, и действительно блестяще продуманное и прекрасно осуществленное восстановление Рима — в перестроенном при Нероне виде столица империи просуществует еще почти четыре столетия, вплоть до гибельного для нее нашествия вандалов конунга Гейзериха в 455 году — не могли спасти его навсегда подорванной репутации. Заботящегося о народе цезаря теперь не помнили, но к ужасному званию матереубийцы добавился еще и страшный титул поджигателя Рима. Что бы он ни делал, какую бы действительную общественную пользу ни приносили его деяния, все равно современники продолжали считать Нерона главным поджигателем Рима, а все последующие его дела полагали лишь попыткою загладить свою вину. Не помогало Нерону и быстрое отыскание тех, кого можно было обвинить в поджоге столицы. Более того, именно расправа с мнимыми виновниками пожара Рима и превратила Нерона в антихриста.

Нерон и христиане

Немедленно принятые Нероном меры помощи пострадавшим от пожара были своевременными и вполне соответствовали ситуации. Для погорельцев были открыты Марсово поле, собственные сады Нерона. Спешно возводились временные строения дня тех, кто в результате пожара утратил свое жилье. А таких было множество. Из четырнадцати городских кварталов Рима пожаром оказались объяты десять, из которых три выгорели дотла, а в семи остальных «сохранились лишь ничтожные остатки обвалившихся и полусожженых строений».[176] В город незамедлительно доставили продовольствие и цена на него была заметно снижена, учитывая бедственное положение сотен тысяч жителей Рима.

Но все эти действительно разумные и благодетельные меры никак не могли убедить народ в добрых намерениях принцепса. «Нерон — поджигатель!» — этот слух не только не прекращался, но, наоборот, стремительно распространялся. Известно, что именно среди бедствующего народа проще всего распространяются самые удивительные слухи, неожиданно объясняющие и конкретно указывающие виновника народных страданий. Чем поразительнее слух, тем скорее утвердится он во мнении народном, особенно если указывает на именитого виновника. Трудно было изобрести что-либо более удивительное, а потому для потрясенного бедствием и страдающего народа более убедительное, нежели утверждение, что сам цезарь велел поджечь Рим себе на потеху.

Нерону и его окружению стало очевидно, что надо принять ответные действия, простейшее — это жестокое преследование распространителей зловредных слухов, но поскольку число злоумышленников и злоречивых исчислялось по меньшей мере десятками, если уж не сотнями тысяч, то такой способ противодействия очернению светлого имени цезаря следовало сразу же признать негодным. Попытки наказывать распространителей чудовищной сплетни как раз окончательно убедили бы всех в совершенной подлинности слуха об императоре-поджигателе. Потому было решено отвлечь внимание народа, указав на «истинных» поджигателей, поиск которых оказался непродолжительным.

Далее слово Тациту, сообщившему потомкам уникальные сведения о событиях в Риме после великого пожара:

Действительно, обмануть никого не удалось. В вину христиан не поверили даже те, кто относился к ним с крайней недоброжелательностью. Если у Тацита безвинные страдания христиан даже пробудили сострадание к ним, то Светоний полагал наказание христиан справедливым и ставил его в заслугу Нерону: «Наказаны христиане, приверженцы нового и зловредного суеверия».[178] В то же время именно Светоний наиболее категорично возлагал на Нерона вину за поджог Рима…

Процитированные выше строки из пятнадцатой главы «Анналов» Тацита можно смело полагать самыми знаменитыми строками из его сочинений. Исторические споры вокруг них не утихают до настоящего времени и едва ли когда-либо прекратятся. Гиперкритиков античных авторов и особенно историков, следовавших или вынужденных следовать в узком русле воинствующего безбожия, они крайне раздражали и их вопреки всякому здравому смыслу даже объявляли «интерполяцией», то бишь позднейшей вставкой. Ведь требовалось доказывать, что Иисуса Христа вообще никогда не существовало!