Белоснежка и босс Громов - Ася Невеличка

— Съешь хотя бы маленькую ложечку, — настаивал босс, сам подцепляя верхушку десерта и поднося к моим губам. — Только не проглатывай сразу, а подержи на языке.

Я послушно слизала с ложки мороженное и сразу почувствовала подставу.

Нет-нет-нет! Громов решил, что я не дала ответ на его предложение, потому что он сделал его в спальне? Теперь решил публично попросить меня стать его женой?

Господи, я этого не переживу… Он этого не поймет!

Я сосала кольцо под его все более хмурящийся взгляд и соображала, как же мне выйти из этой ситуации. В результате засунула кольцо за щеку, чтобы оно не мешало мне говорить и взяла Громова за руки:

— Андрей, я очень тебя люблю, но не могу стать твоей женой.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я только сильнее сжала его пальцы:

— Не спрашивай почему, скоро ты сам все поймешь. Не ищи меня. Я ухожу и не вернусь.

Я выплюнула очень красивое колечко на свою ладонь, положила на стол рядом с недоеденным десертом и, не поднимая глаз, убежала из зала ресторана, из жизни моего Андрея, от своего счастья с Громовым.

Выскочив из парадного входа, машинально подняла руки и крикнула:

— Такси!

Желтая машина с шашечками словно ждала меня, подъехала и задняя дверь распахнулась, я села внутрь, не сразу сообразив, что водитель не мог мне изнутри открыть заднюю дверь. Повернула голову и успела только вскрикнуть, когда незнакомый мужчина прижал к лицу дурно пахнущий платок.

Перед глазами тут же засверкали разноцветные точки, я попыталась сопротивляться, но провалилась в вязкую темноту сознания.

Громов

Она его очень любит и не вернется. Что?!

Нет, то что любит — хорошо, но дальше логика сбоит.

Громов стиснул зубы, чувствуя накатывающий спазм. Боль никто не отменял, пока что. Хотелось бы уже перешагнуть этот этап и начать жить полноценно… Он почти вспомнил с Красновой как это, жить полноценно, и вдруг такой фортель.

Может ей кольцо не понравилось? Так сказала бы! Андрей купил три разный, так и не сумев определиться, какое лучше всего подойдет его невесте.

Он горько хмыкнул. Тили-тили-сбежавшей-невесте.

Прокрутив снова все предшествующие события, Громов не нашел, к чему придраться. Всё шло к тому, что он сделает ей предложение. Нужно быть абсолютно слепой, или абсолютно бестолковой, чтобы не видеть очевидного: он по уши, по самые гланды в нее влюбился.

Да, может сначала это была зависимость от голоса, от расслабляющего массажа, от сжигающего желания, а потом от охренительного секса, но она же сама призналась, что любит его. И он ее. Он же говорил. Или нет? Какое отношение слова имеют к делу? Раз сделал ей предложение, значит, любит. Вот это логично. А сбегать от него — не логично.

— Догнать? — вмешался в его смятенные мысли Сергей.

— Нет… Нет, пусть подуется, переночует дома, обсудит мое предложение с сестрой, а потом вернется. Куда она денется?

Но Арина не вернулась. Громов попытался несколько раз ей позвонить, только абонент был вне зоны действия сети. А потом накатил приступ!

То ли Громов забыл, как это бывает больно, то ли этот приступ решил отыграться за весь период отдыха, но скрутило так, что Андрей временами забывал, как дышать, заходился криком и проваливался в беспамятство от боли. Таблетки не помогали, а Арина всё не возвращалась.

Ни о какой гордости речь уже не шла. Гоша привез дурь и был отправлен парламентером в квартиру к Красновой. Привезти любыми путями! Пусть с дурацкими частушками, только живей, быстрей, к Громову.

Но и Гоша пропал. Вот так, один за другим, все оставили его на растерзание боли.

* * *

— Воды?

Андрей даже не пытался кивнуть или издать звук. После изнуряющей мигрени он вообще старался не делать лишних движений.

Гоша вложил ему в руку бутылку с водой, которую босс медленно цедил, хотя пить хотелось неимоверно.

— Врач сказал, что тебе скорее надо ложиться на операцию. Доки готовы и доки тоже, — он хохотнул, ему показалось, что это смешно сокращать докторов и договоры в доки.

— Согласен, — прохрипел Громов севшим голосом. — Везите.

— Ты ему не скажешь? — вмешался второй голос, Сергея.

— После операции. Слушай, мы же договорились, что ты не лезешь? Так что же ты лезешь? — взвинтился Гоша.

— Говори, — снова выдавил из себя Андрей, закрывая глаза и сканируя свое состояние.

Понимать он в состоянии, анализировать тоже. Вот действовать — пас.

— Даже не знаю с чего начать, — стушевался Гоша.

— С главного начни. Шпионка пропала.

— Это не новость. И она не шпионка, — сразу отбрил Громов.

— Последнее не доказано. Но она пропала совсем, сестра написала заявление в полицию, в розыск, проговорил Гоша, и Громов вскочил, тут же застонав от тупой боли в голове и черными кругами перед глазами.

— Сколько? — прошептал он, садясь на постель и хватаясь за голову. — Сколько я был в отключке?

— Три дня…

— Три? Значит, ее нет…

— Пять дней. Сестра не поднимала панику, думая, что Краснова все еще с тобой. «А ты не поднимал, потому что она ушла якобы к сестре», — объяснял Гоша.

— А она ушла из ресторана и пропала, — подхватил Сергей. — Села в такси и уехала. Это мы проверили по камерам ресторана. Так что еще не доказано, что она не шпионка!

— Заткнись уже.

Кровь бурлила, чувства разрывались, но больше всех выбивал почву из-под ног резонанс душевного порыва вскочить, разыскать, предпринять всё что только можно, чтобы найти Арину, и физическое бессилие… Пять дней — это чертовски долго. Если ее похитили, то должны были позвонить о выкупе.

— Сестра… Когда обратилась? Выкуп не просили?

Гоша покачал головой.

— Два дня назад, — ответил Сергей.

— Почему так поздно?

— Как узнала, что сестра пропала, я отвез ее в участок, но там потребовали проверить родственников и выждать трое суток… В общем, как время истекло, так и написала в розыск.

Я по лицу Гоши понял, что бесполезно надеяться на полицию, и перевел взгляд на Сергея.

— Поздно? Пять дней и никакого знака от похитителей?

Тот кивнул, не сводя с босса взгляд:

— Если маньяк, или хулиганы какие, то с концами… Если на внутренние органы, то могу поискать.

— Ищи, — прохрипел Громов, откинувшись на подушки. — Ищи всё что можно. Такси, номер, водителя, адрес, куда доставил. Всё ищи. Нанимай поисковиков, собак, переройте всё! К мусорщикам съезди — одежда… Ты помнишь, в чем она была?