Последняя из рода Теней - Яра Горина

Насколько магистр Олли была скупа на эмоции, настолько безжизненным казалось пространство вокруг нее. Кабинет в форме полукруга был уставлен самой простой мебелью, которую только можно найти. Даже устроившись в башне, магистр умудрилась создать для себя мирок, который, казалось, полностью состоял из прямых углов.

Ивари чувствовала себя неуютно в этих стенах, и даже высокие стрельчатые окна, заполняющее комнату светом, не могли сгладить тягостного впечатления.

Колючие глаза наставницы заставляли вспоминать унылые часы бесплотных попыток освоить концентрацию, и графиня никак не могла поверить, что у нее это вообще получилось. А уж оказаться в списке лучших… Такого Ивари не могла даже вообразить.

— Проходите и присаживайтесь, — скрипучим голосом проговорила Олли, поднимая глаза от пожелтевших листков рукописного текста на своем столе.

Девушки неуверенно присели. Стул Мейт скрипнул, когда целительница решила устроиться поудобнее, и Олли недовольно скривилась. Ивари ощущала небывалое смущение, сидя здесь под пристальным взглядом одной из самых ненавидимых наставниц академии. Но по правде, если отбросить всякое предубеждение и позабыть о едких замечаниях Фитоль, то занятия оказались весьма полезными, да и драконовский характер магистра ей не приходилось испытывать на себе.

— Итак, сразу к делу, — без предисловий начала Олли, убирая с идеально отполированного стола рукописи, к которым еще недавно проявляла столь пристальный интерес. — Будем разбираться с вашими способностями.

Магистр вытащила из ящика стола толстую черную папку с металлическим замком. Легкий щелчок — и папка раскрылась. Олли положила перед собой два листа бумаги, исписанных мелким неаккуратным почерком.

— Начнем с вас, Ивариенна, — вперившись в непонятные заметки, проговорила она, — Есть небольшие способности к ментальной магии, но лишь в качестве принимающей.

Олли подняла глаза, и Ивари поежилась, сидя на неудобном стуле.

— Сами передавать мысли не сможете, но стать «уловителем» — вполне.

«Еще чего не хватало! — с возмущением подумала графиня, вспоминая, как один менталист уже зачислил ее на неподобающий факультет».

— А если я не захочу? — уже вслух сказала она и сама испугалась своей храбрости. Ивари никогда не считала себя трусихой и без страха могла высказать собеседнику все, что лежит на сердце, но перед такими особами, как Олли, испытывала необыкновенную робость.

На миг показалось, что губы наставницы тронула улыбка, но голос ее звучал, как прежде, бесстрастно.

— Это в ваших же интересах, сеньорита Беллентайн, — сказала она и поднялась со своего места.

Мейт следила за Олли в каком-то тревожном ожидании, и Ивари почувствовала нарастающее раздражение.

«Да что эта старуха может сделать. Штрафные часы назначить? Глупо ее бояться».

— У каждого мага, обладающего даже зачатками ментальных способностей, есть так называемый врожденный блок, — заговорила Олли, расхаживая по кабинету, словно они на лекции, — Его можно преодолеть мягко, а можно грубо. К примеру, если это будет атака на ваш разум.

Магистр замерла и задумалась, точно вспоминала о чем-то.

— В таком случае, вам никто не позавидует — закончите свои дни в приюте для душевно больных с расплавленными мозгами. Для боевого мага — вполне реальный исход. Поэтому меня мало интересует ваше мнение. Вы просто уязвимы к ментальным ударам, хотя бы по той причине, что вы их без сомнения почувствуете, а ваш разум пока не знает, как им противостоять.

Олли пристально смотрела на Ивари, и, казалось, в этих холодных глазах, таилось ее будущее. Воображение рисовало коварных менталистов, одетых в длинные и, непременно, черные мантии. Они обступают ее со всех сторон, тянут сморщенные руки…

— Вы думаете, я буду спрашивать ваше мнение на этот счет? — тихо спросила старуха, и Ивари увидела, как ее глаза окрасило белесое сияние.

Графиня в страхе отшатнулась. Олли действовала без предупреждения, вламываясь в ее голову. Она чувствовала, как в глубине беспокойно мечется Авейру. Сцепив похолодевшие пальцы, Ивари пыталась прервать этот взгляд, от которого к горлу подкатывал ком. Не удавалось. Она чувствовала, как Олли свободно проникает в ее разум. Не так, как это делал когда-то Этьен — легко, словно скользил лишь по поверхности мыслей, а тяжелым напором, сметая все заслоны.

Сознание мутнело. Какие-то обрывки мыслей, перемешанных с непонятными образами, мелькающими в ослепительном круговороте сливающихся картинок. Призрачная рука Авейру не дает забыть себя. Тень в ужасе сжимается, пытаясь укрыться от всевидящих льдистых глаз, похожих на два смертельных водоворота. Что-то внутри со звоном обрывается, точно лопнула натянутая струна. И оглушительный крик Авейру уносит в пустоту.

Все явно пошло не так. Перед глазами обеспокоенное лицо Олли. Неужели эта мегера способна испытывать хоть какие-то чувства?

Лоб холодный и мокрый. Голова раскалывается так, что страшно пошевелиться. На потолке — знакомая лепнина академического лазарета.

— Хвала Триединой, пришла в себя! — воскликнула магистр, но спустя мгновение вернула на лицо привычную маску невозмутимости. — Вы знаете, что на вас воздействовали ментальной магией? — требовательно спросила она, — Быть может, вы видели что-то? Какие-то вспышки, странные образы?

— Нет, — ответила Ивари, подивившись, как хрипло прозвучал ее голос, — Ничего не помню. Голова болит…

У целительницы знакомое лицо. Графиня уже видела ее раньше — после первой тренировки по боевым искусствам. Настойчивые руки влили в рот какое-то омерзительное на вкус зелье. От горечи Ивари закашлялась, и в который раз прокляла академию с ее безумными экспериментами над людьми.

Но стоило признать, лечили тут хорошо. Уже спустя несколько минут, боль начала потихоньку отступать.

— Так вот, вам следует знать, — продолжала Олли, которой, видимо, было совсем невдомек, что сейчас не самое лучшее время для разговоров. — Это не наша вина. На вас воздействовали. По всей видимости, это было давно. И сегодня мы снимали вовсе не врожденный ментальный блок, а нечто, созданное искусственно и намерянно.

Ивари не совсем понимала, чтобы это могло значить, но по тону магистра становилось ясно: такой поворот ее сильно возмущает. Взгляд старухи смягчился и стал каким-то… сочувственным. Совсем немного.

— Вам нужно поберечь себя. Головные боли, обмороки… Придется какое-то время потерпеть. Такие вещи не проходят бесследно. Думаю, даже с лекарствами вы будете иногда улавливать сильные эмоции окружающих. Постарайтесь их хотя бы не вызывать.

— Это надолго? — в ужасе спросила Ивари, представляя как бесконечно глотает вонючие зелья, чтобы ненароком не свалиться без чувств.

— Полагаю, недели три-четыре, не меньше, — утешила Олли и поднялась с кресла, — И, пожалуйста, попытайтесь вспомнить, не контактировали ли вы с менталистами. Может быть в детстве?