Искренне - Ава Рид

– Кажется, твоей ее тоже не назовешь, – объявляет этот кретин, и я чувствую, что вот-вот познакомлю его лицо с асфальтом.

Энди делает шаг ближе ко мне.

– Зачем ты здесь? – спрашивает она настойчиво.

Я не могу ничего ответить, даже когда замечаю, как ее взгляд становится более мягким, терпеливым и понимающим. Когда в нем появляется надежда.

– Ладно, слушайте, – прерывает нас парень. – У тебя есть мой номер, можешь позвонить, когда захочешь восполнить этот вечер.

Энди коротко кивает, и он целует ее в щеку, тогда мои пальцы так крепко сжимаются в кулаки, что, кажется, я слышу хруст своих костяшек.

Он уходит. Энди на мгновение закрывает глаза, при этом ее губы слегка раздвигаются, когда она делает глубокий вдох и выдох. Я все еще не могу произнести ни звука.

– Купер. – Она повторяет мое имя.

Я не должен был приходить. Я еще не готов. К этому – нет.

Дыши.

Это нормально, что не все в порядке.

Все снова будет хорошо. Через какое-то время.

Иногда нам ничего не остается, кроме как сделать все, на что мы способны.

Дыши.

И иногда того, на что мы способны, бывает недостаточно.

– Для тебя это что-то значит? Что-нибудь… что?

Ее голос звучит так тихо и робко, что его уносит ветер, и все же я отчетливо слышу каждое слово, как будто мир отражает их для меня в причудливом эхе.

Я думаю, да. Я ведь уверен, так? Я хотел этого – пока не вернулся страх. Я боюсь причинить Энди боль, сделать что-то, чего она не хотела бы, боюсь зайти слишком далеко или быть недостаточно осторожным с ней. Я боюсь, что сделаю все верно и все равно не смогу защитить ее. Что, если кто-то другой сможет? Все это просто парализует меня.

Плечи Энди разочарованно опускаются, а я все молчу.

– Я хочу домой.

Я собираюсь наконец сказать что-то, но она останавливает меня, приподняв руку:

– Одна. Я пойду сейчас домой одна. Не страшно, что ты… что это случилось один раз. Мы все еще остаемся соседями и коллегами. Все в порядке. Но никогда больше так не делай. Не делай вид, словно это что-либо значит для тебя.

Это не обвинение, она не зла и не рассержена, только решительна и спокойна, и я думаю, что от этого мне еще больнее, чем если бы она была в ярости.

– До завтра, – с этими словами она бросает меня там одного. Я заслужил это.

Будучи совершенно не в себе, я возвращаюсь в клуб, забираю куртку, которую я там оставил, и беру шлем из шкафчика, потому что мне хочется немного прокатиться, чтобы успокоить мысли. Но время от времени я чувствую, как мой разум затуманивается, воспоминания о моей плачущей сестре и окровавленных лицах неожиданно обрушиваются на меня, и мне становится тяжело дышать. У меня темнеет в глазах, в груди появляется паника.

– Куп? Вот дерьмо! Куп! – мне по-настоящему плохо. Мэйсон поддерживает меня, усаживает на один из стульев. В какой-то момент мне потихоньку становится лучше, и я выпиваю пару глотков воды из стакана, который он принес для меня. – Флешбэки? Неужели опять? – Я не отвечаю, Мэйс бросает какое-то ругательство. – Так себе вечер, да? – Я не в настроении для шуток, но он и сам это знает. – Ты должен все объяснить ей.

– Что это даст?

– Единственный, кто стоит на твоем пути, это ты, Куп.

– Ты прочитал это в печенье с предсказаниями?

– Я прав, и ты это знаешь.

– Я не готов, – объясняю я и закашливаюсь от того, как чертовски неприятно признавать это.

– Значит, пусть будет так. Но тогда оставь Энди в покое. Все остальное будет нечестно по отношению к ней. – Я не хочу этого слышать. – Может, позвонишь Милли?

Если что-то кажется тебе настоящим и правильным, держи это крепко. Держи это всеми силами, каждой клеточкой твоей души и тела, пока не настанет время, чтобы отпустить это.

Энди

– Сейчас я жду лифта, а потом буду в библиотеке.

Главное здание Харбор-Хилл напоминает мне музей. С его высокими потолками, старинными картинами на стенах, витринами, полными трофеев и грамот студентов всех возрастов, и конечно, внушительными колоннами в передней части фойе, которое простирается во все стороны как гигантский купол.

Минуту назад я зашла в одно из боковых зданий, где обычно бывает довольно тихо. Из вытянутых витражных окон льется свет, окрашивающий темный деревянный пол во все цвета радуги. Иногда мне становится тепло, когда я думаю о маме. О том, что она когда-то видела эти же места, что она училась здесь – как я сейчас. И именно здесь, на лестнице главного здания, она поцеловала моего отца.

– Клянусь, Купер поплатится за это.

– Он не сделал ничего плохого, Джун.

– Из-за него Оуэн оставил тебя одну той ночью, а он был симпатичным. Кроме того, Купер дал тебе понять, что ты ему не нужна. И это ты называешь «ничего плохого»? Прости, но я думаю, что это довольно погано с его стороны. Почему он это делает? В чем его проблема?

Я хмыкнула. Если бы я только знала…

– Все так, как есть. С этого момента я концентрируюсь только на учебе – так или иначе, таков был изначальный план. Вот почему мы здесь, забыла? Кроме того, подумай лучше о Мэйсоне.

Уф. Джун очень… увлечена такими мужскими разговорами. Ей нравится все и сразу – я имею в виду не только интим. Прежде всего она ценит, когда человек говорит прямо и знает, чего хочет. Для меня она сделала исключение, но это не относится к другим. И она сама не вписывается в эту схему, даже не осознавая этого. Я качаю головой.

Мне кажется, что часто все не так просто. Что порой в уравнении бывает слишком много переменных. Либо мы не хотим причинять боль людям, либо не хотим причинять боль себе. Иногда мы сами не знаем, чего хотим. Как тогда это выразить? Это сложно. И так бывает слишком часто.

На другом конце провода стало ненадолго тихо.

– Какая же ты противная, – бормочет она, и это значительно поднимает мне настроение. – Ладно! Но если он будет и дальше вести себя так с тобой, ему придется иметь дело со мной.

– Люблю тебя.

– Я знаю. Мы ведь еще собираемся на вечеринку завтра, правда? К приятелю Джека?

– Да, собираемся. И ты можешь снова нарядить меня, если это тебя утешит.

Мое предложение вызывает у подруги крик радости.

– А как мы отметим твой день рождения? Он уже скоро.

– Может быть, я останусь дома и продолжу смотреть Netflix, – понятия не имею, почему Джун смеется надо мной. Остаться дома – это вообще-то по-настоящему неплохой вариант, особенно когда на улице идет дождь. – Мне пора.