Курильская обойма - Сергей Кулаков

– Рухнул, – неприязненно сказал генерал. – Тебе бы, майор, романы писать.

Черкасов стрельнул глазами в угол. Нет, вынес приговор Стрельников, никуда он его не возьмет. Слаб в коленках, не потянет. В Москве нужны другие люди.

– Как только появятся данные от водолазов, сразу ко мне.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Майор на цыпочках выскочил за дверь. Стрельников сел за стол, раздвинул локти. Формально он к этой истории не имеет никакого отношения. Какие-то темные делишки его помощника и полковника Титова. Сам командующий не отдал ни письменного, ни телефонного распоряжения. И впредь отдавать не собирается. Если все пройдет гладко – хорошо. Если нет – он оказывался в сторонке.

Но как быть с Демидовым? Японцы потребуют выдачи беглецов. Еще бы, это их ахиллесова пята. Пока есть свидетели – есть проблемы. А им проблемы не нужны.

И как поступить? Отдать им эту бабу? Значит, лишиться страховки в торге за место под солнцем. Не отдать? Японцы наедут на Демидова, и тот может сильно обидеться.

Дилеммка.

Стрельников надолго задумался, глядя на синеющий вдали конус.

Странный для русского человека лес из бамбука, ели и пихты начал редеть. Роман присел на мшистый взлобок, достал карту. Эту невероятно ценную вещь Роман обнаружил в бардачке «Урала». Карта была замусоленной до крайности, с дырками на сгибах и даже с оторванным по срочной нужде углом. Но все-таки это была самая настоящая карта, по которой Роман наконец определил свое местоположение и сориентировался относительно дальнейшего маршрута.

В глубь острова он не пошел. Там он, скорее всего, попался бы в руки властям. До ближайшего населенного пункта – тридцать километров. Еще одна ночевка в горах ему не улыбалась. К тому же долго пребывать на вражеской территории опасно. По его следу пустят армию пограничников. И местную милицию привлекут.

Он решил действовать иначе. Не зарываться вглубь, создавая себе проблемы, а выходить к побережью. Причем не очень далеко от того места, где свалился в обрыв бензовоз.

Километрах в десяти от затопленного «Урала», если верить карте, располагался небольшой рыбацкий поселок. Вот туда и направился Роман, делая изрядный крюк, чтобы сбить со следа погоню.

От собак он перестраховывался несколько раз. Для начала растер пачку дешевых папирос, найденных в том же бардачке, и хорошенько посыпал им свои следы. Не поленился разуться и пробежать с километр по мелкой, но широкой речке. Пока тело не нашли, вертолеты не станут прочесывать остров, и Роман смело брел по самой середине реки. По ней как раз шел на нерест лосось. Роман, обнаружив на берегу останки недоеденной хищниками рыбины, натер ею ботинки, особенно щедро подошвы, и немного натерся сам. Вонять стал, конечно, рыбой страшно, но зато начисто перебил свой запах.

Ну, и напоследок перелез через глубокий каменистый овраг, тяжело пахнущий сероводородом. Потратил время и пару раз чуть не сорвался со скользкого выступа, но зато уж создал преграду – собаке не одолеть, даже с помощью человека.

Выбравшись из оврага, он уже не сворачивал и не петлял, а сразу направился к поселку. Шел седьмой час. Скоро начнет темнеть. Хотелось подойти к поселку засветло, чтобы лучше оценить обстановку. И местные жители отнесутся лучше.

Роман сложил карту, спрятал ее под камень. Все, что нужно, он запомнил. А карта – лишняя улика против него.

Некоторое время он напряженно слушал лесные звуки: не вплетается ли в птичий гомон собачий лай?

Кажется, не слыхать, слава тебе господи. Иначе вся беготня только начиналась бы. А где новых сил набраться? Он и так еле телепался.

Постояв на опушке и убедившись, что ни военных, ни милиции в поселке нет, Роман двинулся к нему.

Поселок был домов на десять, да и тех половина, если не больше, превратилась в труху. Главное место занимал длинный дощатый барак, от которого к морю, к самой пристани, спускались широкие сходни.

«Рыбоперерабатывающий комплекс» – гордо значилось на ржавой табличке. Роман, оглянувшись на безлюдную пристань, толкнул покосившиеся двери и шагнул внутрь.

В бараке было многолюдно – по сравнению с улицами поселка. Работа кипела вовсю. Человек пятнадцать сортировали рыбу на длинных, обитых жестью столах. Три женщины продавливали красную икру через большие сита, наполняя ею глубокий чан.

У дальней стены гудела холодильная установка, к которой сносили рассортированную по ящикам рыбу. Работали бойко, несмотря на вечернее время. Наверное, недавно привезли улов, и все жители поселка пришли его разгребать. На Романа посмотрели без удивления и занятия своего не прерывали.

– Добрый день, – поздоровался он с работницами, занятыми икрой.

– Добрый, – кивнули ему.

Они ловко подхватывали из бочки и растирали о решетчатое дно сита слипшиеся комки икры, отделяя зерно от пленки. Рядом стояли еще три наполненные доверху бочки.

«Наверное, они даже не представляют, какие богатства проходят через их руки», – подумал Роман.

– Кто здесь старший?

– А зачем тебе? – бойко спросила чернявая толстушка.

– Надо по личному делу поговорить.

– На работу пришел устраиваться? – не отставала та. В глазах ее возник охотничий интерес.

Роман вспомнил Валентину Викентьевну. Что-то он последнее время пользуется повышенным спросом у знойных женщин. Наверное, при виде его тощей фигуры у них просыпается материнский инстинкт.

– Вроде того, – вежливо ответил он.

– А чего умеешь делать?

– Галка, не приставай к людям, – одернула толстуху пожилая товарка. – Вам к Михалычу надо, – сказала она Роману.

– А где его найти?

– Справа ближняя изба.

Женщина махнула рукой, уточняя, где, по ее мнению, находится «справа».

– Он там сейчас, – снова встряла Галка. – Бугалтэрию считает. Так ты сразу к нему.

– Спасибо, – подался к выходу Роман.

– У нас холодильник барахлит. Может, починишь?

Роман спешно ретировался. Только холодильников ему не хватало.

В небольшой, но добротной избушке, стоящей чуть не впритык к рыбокомплексу, сидел лысый, коренастый дед с круглой бородкой и что-то сосредоточенно подсчитывал на калькуляторе. На вошедшего глянул поверх очков внимательно, но без опаски. Наверное, здесь, на берегу, ко всякому привыкли.

– Здравствуйте, – сказал Роман.

– И тебе не хворать, добрый человек, – прикрывая папку с бумагами, ответил дед.

– Вы – Михалыч?

– Кому – Михалыч, а кому Павел Михайлович.

– Как же мне вас называть? – улыбнулся Роман.

– А как нравится, так и зови.