Детектор лжи - Рой Йохансен

Гончая взяла фото, убрала в сумку и вышла из трейлера.

Кен тщательно прицелился из «смит-вессона» сорок четвертого калибра. Когда он нажал на спусковой крючок, револьвер дернулся в руке и по холмам разнеслось громкое эхо.

Кен стоял на мусорной свалке за чертой города, куда местные жители свозили старые морозилки, водонагреватели и прочее барахло. Он упражнялся в стрельбе по пивным банкам, выстроив их в ряд на сломанном холодильнике в сорока футах от себя. Первый выстрел не попал в цель.

Небо хмурилось, а потом и вовсе заморосил дождь. Целясь, Кен щурил один глаз, хотя на занятиях в университете его лишили бы за это баллов. Настоящий стрелок всегда смотрит в оба глаза. Ладно, может, в другой раз.

Кен выстрелил и сбил вторую банку. Он быстро прицелился в следующую, спустил курок и снова попал.

Кен перехватил рукоятку револьвера, взялся поудобнее. У этого оружия была самая тяжелая отдача, с какой ему приходилось иметь дело. Продавец, у которого он купил «смит-вессон», был маленький, щуплый паренек, очень гордившийся тем, что учился в одной школе с Джулией Робертс. Револьвер он отдал за двести двадцать пять долларов. Кен понятия не имел, хорошая это цена или нет.

Он снова прицелился, нажал на спусковой крючок и подрезал очередную банку, заставив ее волчком завертеться на холодильнике.

Потом попытался стрелять навскидку. Кен не только промазал по банкам, но не попал бы и в стену амбара, даже если бы тот стоял прямо перед ним.

– Малыша Санденса из меня не выйдет, – произнес он вслух, чувствуя, как зловеще звучит его голос в пустынном месте.

Пока Кен продолжал практиковаться, у него возникло странное чувство. Он надеялся, что огнестрельное оружие придаст ему больше уверенности и силы. На самом деле получилось наоборот: чем больше он полагался на свой револьвер, тем слабее и уязвимее чувствовал себя. Может быть, просто не привык к оружию.

Через полчаса Кен решил, что достаточно набил руку в стрельбе. По крайней мере, теперь он смог бы продырявить несколько пивных банок. А как насчет живой цели?

В сумерках Кен поднялся по лестнице к своей квартире. Он тащил под мышкой картонную коробку с револьвером и мечтал поскорее добраться до постели. У него по-прежнему болела правая нога и жгло спину. День выдался тяжелый.

Кен открыл дверь, шагнул в дверь и замер.

Он что-то услышал. Шепот. Тихую возню.

Кен присмотрелся и разглядел на фоне окна темные фигуры. Они двигались к нему.

Он опустился на колено и сунул руку в коробку, пытаясь нащупать рукоятку револьвера. Его пальцы лихорадочно отрывали упаковочный материал, мелкими кусочками летевший из-под ногтей. Силуэты приближались. Он схватил оружие, вскинул.

– Назад! Не двигайтесь, или я вышибу ваши чертовы мозги. Ясно? Я вооружен!

На полированном стволе револьвера блеснул свет, слабо проникавший в комнату.

Фигуры продолжали надвигаться, и Кен прицелился в ту, что была поближе. Крепче сжал рукоятку, и…

Вспыхнул свет.

– Какого черта…

Вся комната была увешана цветными лентами и воздушными шарами.

Первой он заметил Марго. Она вышла из кухни с утыканным свечками тортом.

Оглядевшись, Кен увидел практически всех своих знакомых. Двадцать пять друзей в карнавальных шляпах и с пищалками в руках. Товарищи по школьной команде, их жены, приятели из «Элвудса».

– С днем рождения, – запели все хором и умолкли, увидев Кена на одном колене и с револьвером в руке.

Наступила мертвая тишина.

Кто-то из гостей начал смеяться. Сначала это было просто хихиканье, потом оно превратилось в общий громовой хохот.

Вперед вышел Колби, который почти никогда не бывал у Кена.

– Как ты узнал? – простонал он. – Вот дерьмо. Билл проболтался, верно?

Кен пожал плечами и посмотрел на Билла.

– Ты никогда не умел хранить секреты.

Билл шагнул вперед.

– Я был нем, как рыба. – Он оглянулся на своих друзей и умело передразнил Кена: – «Не двигайтесь, или я вышибу ваши чертовы мозги»!

Снова раздался хохот.

Кен встал и оглянулся на Марго. Она была единственной, кто не смеялся.

Через пару часов вечеринка была в полном разгаре. Гостей прибавилось, холодильник наполнился пивом и вином, а грохочущая музыка грозила вызвать гнев соседей. Кен пытался взбодрить себя пивом и «Ягермайстером». Это был единственный способ продержаться остаток вечера. Меньше всего ему хотелось сейчас праздника, особенно устроенного в собственную честь.

Марго его избегала и даже отводила глаза, когда Кен смотрел на нее через комнату.

Наконец Билл отвел его в уголок.

– Это был отличный номер.

Кен расплылся в улыбке. Он давно так не напивался.

– Ты же ничего не знал про вечеринку, – прошептал Билл. – Никто о ней и слова не сказал. Что происходит, черт возьми?

– Кто-то проник ко мне в дом. Я не знал кто. Просто хотел защитить себя.

– Когда ты обзавелся револьвером?

– Вчера. Подарил себе на день рождения.

– Зачем?

Кен не ответил. Он допил бокал и оглянулся на веселящихся гостей.

– Это жестоко. Ты ведь знаешь, я ненавижу дни рождения.

– Давай поговорим. Пока ты окончательно не напился.

– Слишком поздно.

– Ты принимаешь наркотики? Или что-то в этом роде?

– Господи, конечно, нет.

– Тогда что? Все еще не можешь прийти в себя после того случая на озере?

Кен взглянул поверх толпы на Марго.

– Твоя жена меня избегает. Чувствует, что-то неладно.

– Ерунда. Она приняла твой фокус с револьвером за шутку, как и остальные.

– Нет. Марго не поверила.

– Еще как поверила. Иначе подошла бы к тебе поговорить, так же как и я.

Кен покачал головой:

– Она не хочет со мной говорить, потому что ей надоела моя ложь. Знаешь, Билл, именно поэтому я ее и потерял.

– Ты ей лгал?

– Нет. Я лгал себе. Все время. Это плохая привычка.

Кен прислонился к стене, стараясь удержаться на ногах. Он выдавил из себя улыбку.

– Привычка, с которой мне пора расстаться… чтобы выжить.

Вжик.

Кен проснулся на диване с дикой головной болью. Откуда на его лице вода?