Талант и поклонники - Елена Ларина

— Я с вами буду счастлив — и сделаю все, чтобы вы были счастливы. Ваш ребенок будет моим ребенком, если вы захотите, а если не захотите — что ж, я буду самым лучшим, самым внимательным отчимом, обещаю. Моя дочь давно выросла — я был тогда очень молод и не смог в полной мере насладиться отцовством — не умел, дурак был. Я бы очень хотел, чтобы у нас были дети — и раз это случилось, значит, они будут — в том случае, конечно, если я не противен вам настолько, чтобы вы даже и думать не могли о такой возможности.

Я улыбаюсь.

— Нет, вы мне не противны.

Совсем нет. Сейчас он очень хорош — силен, страстен и искренен. Если бы мне показали раньше такого мужчину — я бы посмотрела на женщину, идущую рядом с ним, с завистью.

— Вы мне не противны. Напротив. Если вы хотели произвести на меня впечатление — вам это удалось.

Он встает и идет к столу. Достает маленькую коробочку. Я внимательно слежу за его действиями.

— Я, кажется, уже говорил вам, Анна Юрьевна, что я несколько старомоден. Вы, как я успел заметить, тоже. Кроме прочего, старые обычаи постоянно входят в моду заново. Я хотел подарить вам кольцо. Как принято было делать раньше, предлагая руку и сердце. Сейчас их тоже дарят, насколько я знаю. Вы меня очень обяжете, если примете его — даже в том случае, если ваш ответ будет — нет. Я просто хочу вам его подарить, я специально заказал его для вас. Вы позволите?

Он берет мою руку и надевает мне на палец кольцо. Кольцо красивое, хотя в камнях я не научилась еще разбираться. Это не бриллиант, что-то еще. Очень красивый камень. Ну да, у него же дед геолог, он мне показывал эти камни.

— Это камень из коллекции деда. Мой любимый камень. Его вставили в оправу в Париже, в лучшей ювелирной мастерской. Видите, я и тут не удержался от купеческого жеста — я хотел вас купить, признаю. Я очень обеспеченный человек, Анна Юрьевна. Я могу обеспечить вас и вашего ребенка всем, что только может потребоваться. У меня есть средства. Мне должно быть стыдно говорить это вам — но человеку в возрасте честнее предъявлять свои средства, чтобы никому не казалось потом, что он купил в скрытой форме — или ему продались в столь же скрытой.

Он говорит, и какое-то удивительное неожиданное спокойствие снисходит мне в душу. Я слушаю его и не слышу, и понимаю, что такие, как я, созданы для таких, как он. Таким, как я, нужен домашний уют, и душевное равновесие, комфорт и надежность. Он добрый, умный, понимающий. Он будет рядом со мной и он будет любить меня — я это знаю.

— Вы были честны со мной — я тоже хочу быть честен. Можете не отвечать сейчас, подумайте. Ваш ответ в любом случае не повлияет на наши с вами деловые отношения, никак. Но я вас люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой — если вы этого вдруг когда-нибудь захотите.

Я смотрю на него. Я думаю. Потом отвечаю:

— Я согласна.

Потом происходит то, что в кинематографе называется «поцелуй в диафрагму». Мы сливаемся в поцелуе. Целуется он почти как… Хорошо целуется. Мужчина в полном расцвете сил. Сорок шесть лет — подумаешь, не возраст. И мне нравится с ним целоваться!

И потому потом, когда губы наши размыкаются, я повторяю ту же самую фразу:

— Я согласна.

— Я счастлив.

А потом, еще через несколько минут, когда все уже сказано и что говорить дальше непонятно, мы вдруг начинаем говорить о делах, о романе, о том, когда выйдет книга — и он вдруг, подумав о чем-то, говорит:

— Анна, если тебе самой не слишком это было бы тяжело — я хотел бы показать тебе Европу, пока ребенок еще не родился.

Мы уже «на ты». Это так непривычно, незнакомо. Это так приятно.

— Потом ведь тебе некоторое время будет не до Европы. Твой роман написан, я мог бы взять отпуск. Мы поехали бы с тобой…

Роман! Я вдруг понимаю, что давно собиралась у него спросить, что крутилось в голове и не давало покоя.

— Так я не поняла — я все-таки талантливая и ты заключил со мной выгодный контракт — или ты просто таким образом ухаживаешь за мной?

Непросто быть с ним «на ты». Но это скоро, я знаю, пройдет, совсем пройдет. Он отвечает мне сразу, не задумываясь.

— Анечка, я в равной степени очарован и тобой, и твоим талантом! Ты меня с самого начала привлекла, притянула к себе, но когда я прочитал — именно прочитал, обычно я пролистываю текст — твои рассказы, я понял, что пропал!

Я не могу сдержать глупой счастливой улыбки. Он похож сейчас на восторженного мальчишку.

— И поверь, это я тебе заявляю как профессионал — ты далеко пойдешь, у тебя великолепное чувство стиля, живые диалоги, настоящие правдоподобные герои!

Да, думаю я, достоверности моему первому роману не занимать.

Нам надо прощаться.

— У тебя есть еще дела — а я хотела бы сегодня вернуться домой одна. Ты не против? Я не передумаю, мы поедем в Европу — но сейчас я очень устала и хочу домой.

— Разумеется! Анечка, разумеется, все и всегда будет так, как ты хочешь, всегда. Я обещаю. Я хотел бы только спросить — могу ли я заехать к тебе завтра днем? Я бы очень хотел просто прогуляться с тобой по улицам. Сейчас весна, на бульварах все уже почти распустилось.

— Да, май уже скоро.

— Скоро. Давай просто погуляем с тобой завтра, поговорим?

— Хорошо, конечно. Завтра мы обязательно погуляем.

У двери я вспоминаю еще одну вещь — важную — и спрашиваю его:

— А кто ты по знаку Зодиака?

— Скорпион. А ты?

— Я Козерог…

Скорпион — очень хороший знак. Скорпионы заботятся о семье, о детях — всегда, у Скорпионов все и всегда хорошо с Козерогами, я это помню. «Чувство надежности и защищенности. Стабильность и упорядоченность».

Внизу меня ждет знакомая машина, я сажусь уже не на переднее, а на заднее сиденье — как хозяйка. И когда мы едем, я опускаю стекло и всматриваюсь в сгустившиеся весенние сумерки. Весенний ветер бьет мне в лицо. Скоро май. Ребенок внутри меня ни разу еще не повернулся — но скоро уже повернется.

Мы поедем в Европу, будем гулять по Италии и по Испании, потом будет жаркое лето, потом я буду сидеть на даче, потом я буду уже с большим животом — и мне будет на кого опереться, я знаю, потом наступит осень, я буду жить в этой прекрасной квартире в тихом переулке, я буду читать книги в библиотеке и смогу играть на рояле, если захочу, — я же когда-то ходила в музыкальную школу. А потом, в конце осени или в самом начале зимы, у меня родится сын. И он будет — Стрелец.

— Ну, Машка, ты даешь! — наконец орет кто-то из девчонок, по-моему Василиса.

Застенчивая Надя глядит на меня круглыми глазами.

— Да-а-а, Марианна, странная ты натура. Двуименная, двуличная. Мы тебя, конечно, плохо знали, ты у нас была гастролершей из Москвы, столичная штучка, но ты нас удивила! Каков поворот сюжета!