Заложник - Александр Смоленский

Хозяин уважительно посмотрел на столик в углу, куда присел бывший министр. И вызвался сам принять заказ. Лев заказал себе жареные лягушачьи лапки и жаркое из молодого петушка, приготовленного в вине. Табачников – холодный фуа-гра и стейк из молочной нормандской телятины, а месье Паскуа – протертый креветочный суп и рыбу на гриле. Ему же было доверено выбрать вино.

Когда хозяин отошел, довольный заказом, бывший министр первым спросил:

– Ну что там у вас снова стряслось в России? Бедная Россия, – добавил он на русском, который когда-то даже учил. Впрочем, безуспешно. Не Ширак.

Леонид охотно пустился рассказывать, время от времени обращаясь к Льву за уточнениями.

Гость устало слушал, тяжело вздыхая.

– Я всегда любил Россию, особенно после знакомства с месье Леонидом. Когда у вас страна перестанет болеть? – спросил он, явно не ожидая, что сидящие перед ним уже седые люди, совсем не намного моложе его самого, ответят на этот чисто риторический вопрос.

Поэтому Лев без излишних предисловий, коротко попросил:

– Здесь, во Франции, нам нужны ответственные люди. Господа, от имени которых мы сейчас говорим, а Леонид Михайлович практически перечислил их всех, справедливо опасаются, что в какой-то момент окажутся не в состоянии противостоять нынешней российской государственной машине.

Пока Табачников переводил, он жадно сделал глоток воды и продолжил:

– Вы заметили, что большинство из названных гарантов меморандума Уралова сейчас отошли от активной политической жизни своей страны? И предвосхищая ваш вопрос, сразу скажу, что никто не жаждет собственного политического возрождения. Как поется в одной из наших песен: просто за державу обидно.

Месье Паскуа понимающе кивнул. Он тоже сегодня был одним из бывших. И ему тоже наверняка нравилось далеко не все, что происходит в сегодняшней Франции. Но он жил в стране несколько иных ценностей и гражданских институтов, управляющих этой страной. И в этом смысле за свою страну месье Паскуа был спокоен. Другое дело – Россия.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил он.

– Да, собственно, и продолжать нечего, – сказал Табачников. – Тем, кто командировал нас на встречу, просто нужны союзники в Париже, Лондоне, в Италии, которые в случае необходимости смогут совместными силами возбудить общественный интерес к этой угрожающей всему просвещенному миру весьма трагической ситуации. Простите, что я несколько высокопарен.

Бывший министр замахал руками:

– Чем же я сейчас могу помочь?

Услышав об идее приема гостей из России у господина Люка Мартена, месье Паскуа задумался.

Закуски на столе стояли нетронутыми, что было совсем не в духе парижской стилистики общения за столом.

– Вы знаете господина Мартена? – весьма глупо спросил Лев.

– Кто не знает Люка, – перевел его ответ Табачников.

– Идея интересная, и я вам, несомненно, постараюсь помочь. Только дайте мне пару дней. Так сказать, подумать и договориться… – сказал француз. – А что касается гарантов, если моя скромная персона будет угодна, то я готов. Уверен, что привлеку еще ряд уважаемых в нашем обществе людей, которым небезразлична судьба России в контексте европейской цивилизации. Заранее прошу прощения, что теперь я уже говорю несколько высокопарно. Позвоните мне послезавтра. Я расскажу о переговорах с Мартеном. Кстати, поймать мэтра – тоже проблема. А также назову имена политиков и общественных деятелей, которых смогу привлечь, как вы сказали, в случае необходимости.

Все как-то дежурно «поклевали» из тарелок, оставив большую часть еды нетронутой, что привело в смятение персонал ресторанчика. Табачников даже попытался извиниться, уверив хозяина, что имеют место совсем не гастрономические причины. Когда собеседники дружески распрощались, солнце уже опустилось за купол церкви Дома инвалидов.

– Когда у нас ужин с твоим врачом?

– В семь я должен позвонить ему и узнать место встречи. А вообще-то планировали на девять, – сообщил Лёнечка. – Если ужин пройдет так же вкусно, как и обед, я повешусь.

– Зато поговорили хорошо. Спасибо, – искренне поблагодарил друга Лев. – Только вот сроки… Духон торопит. Его можно понять. Но делать нечего, подождем до вечера.

– Надеюсь, будем ждать в отеле, а не на скамеечке? Вы обычно в «Ритце» останавливаетесь?

– Это Духон останавливается, а я – где удастся.

Лев по-прежнему не хотел посвящать друга в тонкости утренней езды под зорким оком преследователей. Гадая, где приткнуться до вечера, он вспомнил рассуждения Духона о том, как спецслужбы отслеживают передвижение интересующих их персон по свету. Буквально через пять минут после того, как ты зарегистрировался практически в любом, если это только не ночлежка, отеле, данные паспорта скачиваются в компьютерные сети Интерпола, а уж оттуда расхватываются спецслужбами мира. Если, разумеется, против твоей фамилии заранее выставлен красный флажок. Не надо быть разведчиком, чтобы предположить: если за Табачниковым следят, то стоит мелькнуть его фамилии, как черный джип или другой джип будет дежурить у отеля.

– А это нам нужно? – неожиданно произнес он.

– О чем ты? Что нужно? – заинтересовался Лёнечка.

– Да это так, – сразу не нашелся что ответить Лев. – Дай мне возможность сделать пару звонков. Кстати, у тебя здесь нет знакомых, чтобы остановиться на ночлег?

– Совсем обнищали, на отель денег нет?

– Не в этом дело. А между прочим, ты разве будешь против, если за одну «нештатную» ночь заработаешь, например, тысячу евро?

Табачников задумался.

– Ты думай, а я позвоню.

Лев полез в портмоне и достал весьма потрепанный листок бумаги, на котором явно нетрезвой его собственной рукой было накарябано: Baccarat restaurant, place des Etats-unis, 16 areas. Sandrin, tel.: 0679786430.

Зайдя в телефонную будку, Багрянский сосредоточился. Его весьма слабый английский не позволял говорить «с листа», сначала надо было мысленно извлечь из памяти тот набор фраз, который мог понадобиться в разговоре. И лишь потом набрал номер.

– Сандрин, привет. Это тот русский, который как-то давно любил тебя в маленькой мансарде под крышей на Итальянском бульваре.

– А потом на два года исчез? Привет, месье Лев. В следующий раз ты снова позвонишь через два года?

– Не надо упреков, Сандрин. Ради той одной ночи ты должна помочь мне. Поверь, что моя просьба очень важна. За мной и моим другом следят, мы не можем остановиться в отеле. Прошу приютить нас на эту ночь.

– Оля-ля! Что ты натворил?

– Я тебе все расскажу, точнее, что смогу. Это не моя тайна.

Лев уже не находил нужных слов в своем запаснике английского языка. Но неожиданно Сандрин сказала:

– Говоришь, вас двое. Кто второй?