Кости - Джонатан Келлерман

— Лейтенант Стёрджис не перезвонил, и я решила обратиться к вам, — сказала женщина. — Я ездила в морг; они обещают отдать тело Сила через несколько дней. Он всегда говорил о кремации, но чтобы это было сделано экологически чисто. В идеале, конечно же, всех нас следовало бы просто поместить в компостную яму.

— Что еще?

— Есть что-нибудь новое по делу?

— Пока нет, извините.

— Я кое о чем подумала, пока размышляла о том, что могло погнать Сила на болото в тот вечер. Не то, чтобы его нужно было подгонять, он постоянно туда наведывался. Убрать мусор, убедиться, что никто не бродит по закрытой зоне… У него был пунктик насчет этого места. Правду сказать, он был в некотором роде одержим. И я знаю почему. Его родители были битниками, которые переехали из Анн-Арбор в сельскую часть Висконсина. Его семья жила в хижине возле… угадайте, чего?

— Озера с тростниками?

— Огромного болота, которое подпитывалось водой одного из Великих Озер. Сил сказал, это было идеальное, идиллическое место, пока поблизости не открылся бумажный комбинат и не загрязнил все вокруг. Вся рыба подохла, воздух ужасно вонял, и в конце концов семье Сила пришлось уехать в Милуоки. Его родители умерли от рака, и он был убежден, что виной тому — отравленный воздух и вода. Несмотря на то, что его отец выкуривал по три пачки сигарет в день и умер от рака легких, а рак груди в семье его матери был наследственным. Но попробовал бы кто сказать это Силу. Попробовал бы кто сейчас сказать ему что угодно…

— Я понимаю, почему Птичье болото было для него так важно.

— Одержимость, — повторила Альма. — Иногда это мешало.

— Чему или кому?

— Нам. Бывало так, что мы отдыхали, и он вдруг вскакивал и заявлял — мол, ему нужно ехать и убедиться, что всё в порядке. Это раздражало меня, но я редко говорила на эту тему, поскольку видела, что под этим идеализмом кроется глубинная психология. Но в тот вечер он… в тот вечер я совершенно не хотела туда ехать, но он не слушал меня. Это, вероятно, было что-то важное.

— Он сказал вам, что звонивший обещал разгадку убийств.

— И я ему поверила. Когда были найдены все эти трупы, Сил воспринял это близко к сердцу — как если бы допустил, чтобы что-то случилось с его ребенком. Он также волновался, что эти убийства будут использованы как предлог, чтобы лишить болото неприкосновенности и открыть дверь всяческим инновациям. Я знаю, это звучит параноидально, но Сил никогда не танцевал ни под чью дудку. Наоборот, там, где весь мир вальсировал, он маршировал.

— При таком уровне тревожности он готов был броситься по любому следу, — согласился я.

— Вот именно. Хорошо, что я связалась с вами, а не со Стёрджисом.

— Сил не дал никаких намеков на то, кто ему звонил?

— Нет, — ответила она. — Я думала об этом, пыталась вспомнить, не было ли в его словах каких-либо указаний на это… но нет. Вы считаете, что кто-то, кого он уважал, мог заманить его туда?

— Кто-то, кто поддерживал его труд. У вас есть список участников организации «Спасем Болото»?

— Я никогда не видела этого списка и даже не знаю, существует ли он.

— Кто сейчас занимается делами в их офисе?

— Не знаю и знать не хочу, — отрезала она. — Я умываю руки.

* * *

В офисе «Спасем Болото» никто не отвечал.

В совете директоров организации числились те самые прогрессивные миллиардеры, которые пытались «облагородить» это место, а помимо них — Силфорд Дабофф, женщина по имени Чапаррел Стивенс и два мужчины: Томас Фридкин, доктор медицины, и Лионель Мергсамер, доктор философии.

Чапаррел Стивенс была ювелиром-дизайнером и жила в Сьерра-Мадре. Доктор Фридкин оказался девяностолетним офтальмологом, почетным профессором медицинского факультета в университете Юты. Профессор Мергсамер занимался астрономией в Стэнфорде.

Не очень похоже на банду преступников, однако я на всякий случай записал их имена.

Я поискал тех, кто вносил пожертвования в поддержку болота, нашел три коктейльных вечеринки в Вестсайде, но списка гостей не было.

Отвлекшись от деревьев, я подумал о лесе: почему Силфорда Дабоффа заманили навстречу его смерти?

Его убийство не подпадало под схему поведения сексуального маньяка, ищущего удовлетворения. Единственный осмысленный мотив — Дабофф слишком много знал. И это знание могло попасть к нему как самыми невинными путями, так и, наоборот, преступными.

Еще какие-то кости, сокрытые в трясине? Съемка с воздуха не дала ничего, однако у земли есть свойство поглощать и переваривать все умершее.

Или Альма Рейнольдс была права, и желание Дабоффа поиграть в спасителя — дабы совладать со своей детской травмой — завело его в ловушку?

Это казалось аналитически перспективно, но я снова и снова вертел это в уме и не находил ничего больше. Негромкий стук в мою дверь прервал закольцованные размышления.

— Похоже, ты загружен по уши, — сказала Робин.

— Нет, я уже закончил.

— Если так, я могу приготовить ужин.

Я встал, и мы вместе отправились на кухню.

— Со-труд-ни-чес-тво, совсем как в «Улице Сезам», — отметила Робин. — Хочешь быть Бертом или Эрни?

— Пожалуй, Оскаром.

— День выдался трудным, да?

Бланш протопала на кухню и села, улыбаясь нам во всю пасть.

— А она пусть накроет на стол, — усмехнулся я.

— Голова, руки и ноги в Миссури, — перечислил Мо Рид. — Голова, кисти рук и ступни в Нью-Джерси. — Три кисти и только ступни в… — Он сверился со своими записями. — В штатах Вашингтон, Западной Виржинии и Огайо.

— Ничего, где были бы только кисти рук, — отметил Майло.

— Ничего. И никакой очистки кислотой. К тому же в трех случаях они почти точно знали, кто это сделал, но не нашли достаточно улик, чтобы выдвинуть обвинения.

Мы сидели в допросной комнате Вестсайдского участка; завершался еще один день бесплодных усилий. Майло еще раз звонил Бадди Уэйру — не дозвонился; в ответ от паралегала пришло сообщение, что он «все еще работает над этим». Наблюдение за домом на Калле-Маритимо не выявило никакой деятельности, не считая прихода бригады садовников.

Они понятия не имели, дома ли Хак, и когда Майло убедил одного из них позвонить в дверь особняка, никто не ответил.

Хак продолжал игнорировать предложения поговорить с полицией, оставленные ему через оператора сотовой связи.

— Случай в Джерси — явно уличное нападение, — продолжил Рид. — Жертву опознали по хирургическому шраму на спине.

— Какой-то итальяшка с проблемами с позвоночником. Что-нибудь еще?

Рид покачал головой.