Кланы пустоши - Алексей Бобл

Капа выхватил у него деньги и, пятясь, нырнул в толпу.

— Побежал выпивку покупать, — усмехнулся Ставро, взвешивая топорик в руке.

— Ему цена монет пятнадцать, — сказал Туран.

— Да ну? С чего бы это?

— Я с одним человеком знаком был, Счина-Ленгу его звали. Ну или Старик. Он такой… из ума выживший слегка был. Но научил меня многому. Тут сталь хорошая. Если звон тонкий и…

— Счина-Ленгу? — перебил Ставро. — Воин Пустоши? Я знал его, очень давно. Что с ним теперь?

— Умер. То есть его убили вместе с сестрой по приказу Макоты.

Ставро помолчал — и вдруг протянул топорик Турану:

— Ладно, оставь себе пока. Идем.

Должно быть, время уже поджимало — теперь великан, расставив локти, пер через толпу, как танкер. Положив руки на пояс-патронташ, Туран спешил следом, и вскоре они выбрались на свободную площадку перед входом в «Бакен».

— В разговор не лезь, — шагнув в распахнутые двери, напутствовал Ставро.

Внутри звенели кружки, пахло ржавчиной и порохом. Почти все столы оказались заняты. К выгнутым наружу стенам зала были приварены косые балки, на них держался пол второго этажа, сделанный из рельсов с настеленными поверх листами железа. В дальнем углу протянулась стойка, за ней крутился чернявый мальчуган в грязном фартуке. Под одобрительные возгласы он жонглировал бутылками и глиняными стаканами, вертел, подбрасывал их и ловил за спиной, умудряясь при этом не расплескать ни капли. Кто-то из зала кинул ему мелкую монету.

Туран сразу признал в двух громилах с дубинками охранников заведения. Один подпирал спиной стену у входа, другой стоял возле крутой лесенки на второй этаж. Охранников должно быть больше, решил Туран, и тут же на ступеньках показался третий громила. Увидев Ставро, он кивнул.

На втором этаже, разделенном плетеными перегородками на отсеки, вышибала подвел гостей к двери с вырезанной на ней цифрой «3».

Дождавшись, когда шаги охранника стихнут, Ставро постучал — три раза, пауза, еще три, потом два. Тишина. Великан терпеливо ждал. Наконец лязгнул засов, и дверь открыл человек в запыленной брезентовой куртке. Окинув гостей взглядом, отступил.

Они вошли в небольшую комнатку, незнакомец сразу захлопнул дверь и задвинул засов. Здесь находились еще двое, мужчина и женщина; он стоял у окна, она сидела на лавке за столом. У мужчины на щеке виднелся след от пули — зарубцевавшаяся звездочка. Фигура под длинной курткой казалась необычной, какой-то угловатой, правое плечо больше левого.

Ставро, шагнув к столу, сверху вниз посмотрел на женщину. Турану она показалась ничем не примечательной — молодая, хотя и постарше его, худая, в меру симпатичная, темные волосы собраны на затылке рогаликом вроде тех, что пекла старая Брута на ферме. Взгляд спокойный — видно, что ей не впервой бывать на таких встречах. Сидит прямо, даже как-то гордо, руки лежат на столе, пальцы переплетены.

Человек со следом от пули на щеке повернулся к окну. Под курткой что-то лязгнуло. Когда он поднял руку и оперся о стену, механический звук повторился.

— Ян, — позвала женщина, вставая и развязывая тесемки плаща-дождевика.

Бесшумно, словно тень, по комнате скользнул второй мужчина. Подхватил плащ, перекинул через локоть и также бесшумно вернулся к двери. Под плащом на женщине были короткая туника и бриджи.

— Здравствуй, Ставро.

Хозяин «Крафта», бросив на стол шляпу, сел на другую лавку и сказал:

— Здравствуй, Знаток. Где проектор?

* * *

Крючок с Дерюжкой удивленно подняли головы, когда хозяин влетел в ангар. Они уже водрузили запакованный в брезент ракетомет на сендер, с которого сняли заднее сиденье, и привязали к скобам на борту.

— Чё стряслось? — испуганно спросил Дерюжка.

— Шакаленка видел! — выпалил атаман.

— Этого… Турана? Он же сдох в буре.

— А вот не сдох! И… — Макота запнулся.

По радио бубнил неразборчивый голос, перемежаемый помехами. Вроде бандиты пока не слышали объявления небоходов. И может статься, еще не скоро услышат. В караване только один приемник — на «Панче», Захар в кабине его иногда включает. Надо будет запретить… или нет — в кузов к себе перетащить. Никто из его клана ничего без главаря толком не сделает, но сведения о поисках шакаленка и о том, какие деньги за него положили летуны, атаман все равно хотел оставить при себе.

— Короче, я щас за ним прослежу, — решил он. — Дерюжка, там за перегородками плащ лежал с капюшоном — сюда тащи, быстро, быстро!

Бросив отвертку, молодой со всех ног помчался в глубину ангара. Макота проверил оружие и взглянул на Крючка:

— Чёй-то ты на меня так уставился, когда про хлопца услыхал?

Лопоухий пожал плечами.

— Удивился просто, — сказал он ровным голосом.

— Удивился… Ну ладно.

Вернулся Дерюжка с плащом в руках. Подбежал, протянул хозяину.

— Едете обратно без меня. — Макота стал натягивать плащ поверх куртки. — Ящур с телегой на месте стоят, я поглядел. Заводите внутрь, грузите ящики. Все как было сказано: Крюк на телеге, Дерюга на машине. Заезжаете в трюм к нам, говорите Захару, чтоб сразу ракетомет на «Панч» ставил. — Атаман взял Дерюжку за шиворот и, притянув к себе, грозно уставился ему в глаза. — Слышь, и сидите там тихо-тихо! Чтоб ни звука, чтоб не напился никто, наружу не высунулся, к девкам местным не пристал, драки чтоб не было… Ты слухай внимательно: как возвернетесь, прикажешь, чтоб все вкруг «Панча» собрались, и речь толкнешь, вот эти мои слова. Скажешь: хозяин шибко злой был, строгий, пообещал, как на духу, если кто наружу полезет из трюма или шум подымет — он тому лично тесак в задницу затолкает и будет ковырять, пока насквозь не проковыряет. Захару скажи, чтоб торопился. Всем — чтоб наготове были выехать в любой миг. Ясно? Крюк, тебе все ясно?

— Ясно! — заверил Дерюжка, расправив плечи и выпучив на хозяина глаза. — Слушаюсь! Все понял! Так точно!

— Да, — глухо откликнулся Крючок от сендера.

— Хозяин, — жалобно протянул молодой бандит, — а скажи, зачем наготове быть? Куда спешим?

Спросил — и аж зажмурился, испугавшись, что Макота сейчас опять залепит ему по морде. Но атаман лишь оттолкнул Дерюжку от себя, приложил ладонь к сердцу и сказал задумчиво:

— Чую я, щас тут такое начнется… Чую. Валить надо будет по-быстрому и по-тихому. За подъемник заплатишь, держи. — Он швырнул Дерюжке монету, развернулся и зашагал к двери в створке ворот.

* * *

Макота едва не упустил шакаленка со здоровяком в плаще, хорошо хоть помнил направление, в котором они шли, и сумел нагнать, когда парочка сворачивала за длинный ряд контейнеров, принадлежащих торговцам манисами. Здесь пахло гнилью, в загонах шипели ящеры, стояли кадки с арбузными корками, плавающими в скисшей мякоти. Продавцы закрывались: солнце сползало за горизонт. Заметив, как впереди взметнулись полы плаща из желтой кожи, Макота поспешил туда. Свой плащ он застегнул на все застежки, накинул на голову капюшон, в рот сунул трубку, но раскуривать не стал, лишь посасывал, ощущая на губах горечь табака, которым пропитался мундштук. Под плащом на груди висел обрез, на ремне — маузер Зияда; черный пистолетик атаман перезарядил и сжимал правой рукой в кармане.