Мертвая неделя - Наталья Тимошенко

– То есть мы типа избранные? – нахмурилась Лика.

– Избранные или проклятые – не берусь судить, – криво усмехнулась Мирра. – Но что-то ему от нас нужно. И я больше чем уверена, что Степа и Матвей поехали встречать третьего. Нас должно быть шестеро, три пары. Наверное, третий парень то ли опоздал, то ли Черный плащ его не нашел сразу.

Таким образом, планы немного изменились: собирались ждать парней и вместе с Матвеем что-то решать. Степу решили не посвящать. Степе доверия не было, как бы ни хотелось Полине обратного. Но Лика и Мирра правы: Степа рос под крылом бабы Глаши, кто знает, какие идеи она вложила ему в голову? Показательным был уже тот факт, что он отказался вывести их отсюда.

Тем временем снова наступила ночь. Ночи теперь проходили спокойно, навьи, сытые, уставшие, по дороге ходили медленно и размеренно, не спеша ели то, что оставляли для них, и так же не спеша уходили восвояси. К их дому больше не подходили. Наверное, баба Глаша на самом деле заперла незваных гостий в доме на окраине леса.

Единственное, что не давало Полине спокойно спать, – это озеро. Она не сказала девчонкам, что увидела на его дне. Да и, положа руку на сердце, сама уже не была уверена в увиденном. Она нырнула в озеро, а затем пришла в себя на берегу. Лежала с букетом кувшинок в руках, разморенная жарким полуденным солнцем, и кто знает, не приснилось ли ей все? Ведь как она могла не дышать столько времени? Да мало того, еще и петь под водой! Невозможно это. Даже если поверить в то, что в озере на самом деле живут русалки, то Полина – точно не одна из них, не умеет она так.

Только вот оберег, сделанный Степой, куда-то подевался…

Озеро манило ее, звало, тянуло к себе. Обещало букеты из кувшинок, прохладную воду, хороводы с русалками, песни под угасающей луной. Лежа в душной комнате, под тяжелым одеялом, Полина слышала песню, чувствовала аромат холодной воды, белоснежных кувшинок. Душа ее рвалась на озеро, но она заставляла себя лежать. Там, за безопасными, заговоренными бабой Глашей стенами, бродили по дороге навьи. И пусть уже сытые, но все равно опасные. Во внешнем мире опасно, ей самой не справиться. Ей нужно, чтобы кто-то взял за руку и сказал, как правильно. Иначе она не умеет. Сама натворит дел, насовершает ошибок. Самой ей лучше лежать в постели и смотреть через мутное стекло на тонкий серп почти исчезнувшей луны.

А следующим вечером, в конце пятого дня Мертвой недели, накануне свадьбы, случилось то, что переполошило всех и заставило действовать быстрее, не дожидаясь парней.

Солнце уже скрылось за лесом, бросив на землю последнюю горсть темно-красных красок, возле домов появились глубокие тени, стремительно поползли из-под кустов и деревьев. Следовало как можно скорее закончить дела и разойтись по домам. Со стороны озера перестали доноситься удары молотков и разговоры женщин. Деревня потихоньку замирала, лишь свежий запах кувшинок становился сильнее. В последнее время их аромат расползался по деревенским улицам вместе с туманом, это заметили и Мирра с Ликой. Полина подхватил корзину с очередными букетами, которые каждый день относила бабе Глаше, и поторопилась к ней. Отдаст цветы, и тут же назад. Успеет до того, как окончательно стемнеет.

Калитка бабы Глаши была не просто закрыта, а заперта на маленькую защелку с внутренней стороны. Это показалось странным, баба Глаша никогда не запиралась, даже на ночь. Нави она не боялась, а соседи к ней и сами не сунутся с плохими намерениями. Полина просунула руку между деревяшками, отперла калитку и вошла внутрь. Из маленького кухонного окошка лился тусклый свет, будто внутри горела свеча или же вообще только печь. Но баба Глаша точно была дома: в желтоватом свете мелькали тени, говорившие, что дом обитаем.

Полине стало неуютно. Неприятный холодок пробежал на спине, и она не стала входить в дом, как не стала и стучать. Появилась стойкая уверенность, что свое присутствие нужно сохранить в тайне. Она поставила корзину на скамейку у дома, на цыпочках подкралась к окошку и осторожно заглянула в дом.

Баба Глаша была не одна, принимала гостя. Высокий седой мужчина лет шестидесяти сидел за столом, держал в руках чашку, периодически отхлебывая из нее. Широкополая шляпа лежала здесь же, на столе, а баба Глаша стояла у печи, помешивая что-то в чугунке. О чем они говорили, Полина не слышала, но ей было достаточно того, что старуха принимает у себя такого гостя. Значит, они не ошиблись: Черный плащ, как обозвала его Мирра, действительно имеет ко всему какое-то отношение. Именно ему нужна эта свадьба, баба Глаша лишь помощник. По крайней мере, едва ли у обычной деревенской знахарки есть деньги и связи найти и собрать здесь всех шестерых. А мужчина выглядит представительным, Полина понимала в таких вещах. У него наверняка хватает и связей, и денег.

Черный плащ в очередной раз отхлебнул из чашки, а потом настороженно замер. Может быть, она смотрела чересчур пристально? Полина тоже застыла, только пальцы, держащиеся за оконную раму, сжались чуть крепче. Через мгновение мужчина быстро повернул голову к окну. Полина присела, чувствуя, как забилось сердце. Заметил или нет?

Звякнула входная дверь: кто-то выходил на улицу. Значит, заметил. Может быть, не ее, но понял, что во дворе кто-то есть. Полина, пригнувшись как под обстрелом, скользнула тенью вдоль стены, спряталась за углом дома, молясь только о том, чтобы неизвестный не решил проверить весь двор. Она ушла в обратную сторону от калитки, поскольку иначе пришлось бы пройти мимо входной двери. С этой стороны двора, быть может, и можно было как-то выбраться, но в сгустившейся темноте она не видела, как это сделать, а заранее осмотреть двор на предмет выходов как-то не догадалась. Рядом росли пышные кусты сирени, но даже если попробовать спрятаться в них, можно привлечь к себе внимание шорохом.

Полина стояла, прижавшись к стене, ни жива ни мертва, даже дышать старалась как можно тише. Она слышала, как мужчина – узнала его по шагам – прошелся по двору, наверное, заметил корзину с цветами на лавке. Подошел к краю дома, остановился. Вот сейчас, сейчас он заглянет за угол и увидит ее! Зачем только она надела светлое платье? Даже в темноте ночи его наверняка хорошо видно.

Однако мужчина за угол заглядывать не стал. Постоял еще немного, а затем до Полины донеслись удаляющиеся шаги, и хлопнула входная дверь. Она еще какое-то время стояла у стены, боясь пошевелиться. Что если он просто обманул ее? Сделал вид, что ушел, а сам стоит рядом, слышит ее дыхание, чувствует страх. И как только она выйдет из укрытия, схватит ее. Дальше фантазия не простиралась, Полина понятия не имела, что произойдет, когда она попадет в лапы мужчины, у которого была сотня шансов похитить ее, но едва ли это будет что-то хорошее.

Все стихло. Не доносились ни чужие шаги, ни чужое дыхание. Уснули птицы на ветках сирени, не было даже тончайшего дуновения ветерка, который принес бы с озера легкий аромат кувшинок. Природа готовилась ко сну, а значит, и к появлению нави. Нужно было срочно бежать домой, пока не столкнулась нос к носу с другой опасностью.

Полина осторожно вышла из укрытия, убедилась, что двор пуст, и только после этого тенью скользнула к калитке, на всякий случай согнувшись в три погибели. Тихонько отодвинула щеколду, приоткрыла калитку лишь чуть-чуть, протиснулась в узкую щель и со всех ног бросилась к дому.