Таймхакинг. Как наука помогает нам делать всё вовремя - Дэниел Пинк

Как минимум, одно из объяснений этому – эволюция{278}. После того, как мы в виде приматов слезли с деревьев, чтобы бродить по саванне, принадлежность к группе стала необходимым условием выживания: другие особи нужны были и для совместной работы, и для того, чтобы сообща защищаться от врагов. Принадлежность к стае означала жизнь. Ее отсутствие превращало наших далеких предков в обед для какого-нибудь доисторического хищника.

В наши дни это непреходящее стремление принадлежать к группе помогает нам согласовывать свои действия с окружающими. По мнению многих ученых, социальная сплоченность ведет к большей синхронности{279}. Или, как выражается Симмонс: «Звук лучше, когда присутствует ощущение сопричастности. И репетиции в этом случае посещают лучше, и улыбки на лицах искреннее». Но хотя тяга к групповой принадлежности заложена самой природой, иногда требуются определенные действия, чтобы заявить о ней. В том, что касается групповой согласованности, эти действия обретают форму кодов, одежды и прикосновений.

Коды

Тайный код даббавала нарисован красками (или написан маркером) на каждом мешке с ланчем. Вот как, например, выглядит сверху одна из емкостей, которые перевозит Адхав.

Вам, мне и даже владельцу сумки это кажется бессмысленными каракулями. Но для даббавала – это залог координации. Пока наш поезд трясется и громыхает по направлению к южной части Мумбаи (а в такт ему трясутся и наши тела, поскольку едем мы далеко не в спальном вагоне), Адхав объясняет значение символов. VP и Y указывают на район и дом, откуда забрали ланч сегодня утром. 0 – станция его назначения. 7 обозначает, кто именно из даббавала будет доставлять ланч от станции до клиента. А S137 – здание и этаж, где работает клиент, который ждет обед. И более ничего. Ни штрихкодов, ни даже почтового адреса. «Я вижу это, и мне все понятно», – говорит Адхав. На полу багажного отсека (вход в переполненные пассажирские вагоны мумбайской железной дороги с габаритным грузом запрещен) среди кучи мешков с обедами расположились даббавала. Они оживленно болтают друг с другом на маратхи, языке штата Махараштра, а не на намного более распространенном хинди. Все даббавала родом из одной группы небольших деревень примерно в 150 км к юго-востоку от Мумбаи. Среди них много родственников. Например, Адхав и Медж – двоюродные братья.

Один из даббавала, Свапнил Баче, говорит мне, что общий язык и родные деревни – источник того, что он называет «братскими чувствами». И, подобно кодам на сумках с ланчем, это чувство единения создает неформальное взаимопонимание, позволяющее даббавала предвосхитить действия друг друга и хорошо сработаться.

Чувство сопричастности стимулирует удовлетворенность работой и результативность. Исследования Алекса Пентлэнда из Массачусетского технологического института «показали, что чем сплоченнее и общительнее коллектив (чем больше в нем разговоров и пересудов), тем больше удается сделать его участникам»{280}. Чувство групповой принадлежности воспитывает даже сама структура бизнеса. Организация даббавала не компания, а кооператив, прибыль в котором распределяется поровну между всеми его членами[20]. То есть общие язык и происхождение позволяют сделать общей и прибыль.

Одежда

Адхав худощав и жилист. Белая рубашка сидит на нем скорее как на вешалке, чем как на манекене. Он в черных брюках и сандалиях, на лбу – два бинди. Но главный элемент его костюма – белая пилотка-ганди на голове. Она означает, что Адхав даббавала. Одно из немногих принятых у них строгих правил поведения – обязанность всегда носить ее в рабочее время. Этот головной убор является еще одним элементом их синхронизации. Он связывает даббавала между собой и служит их идентификатором для внешнего мира.

Одежда как указатель принадлежности к определенному сообществу и идентификатор способствует координации. Взять, к примеру, роскошные рестораны, внутреннее устройство которых напоминает с одной стороны балет, а с другой – военные действия. Огюст Эскофье, один из пионеров высокой французской кухни, считал, что одежда создает синхронность. «Эскофье дисциплинировал, натаскивал и наряжал своих поваров, – пишет один из аналитиков. – Униформа заставляла их держаться прямо. Белая двубортная куртка стала символом чистоты и залогом поддержания гигиены. Эти куртки в ненавязчивой манере поддерживали в поварах чувства лояльности, единения и собственного достоинства, выделявшие их на фоне остального персонала ресторана»{281}.

Это было сказано о французских кулинарах, однако вполне справедливо и по отношению к тем, кто разносит обеды в Индии.

Прикосновение

Некоторые хоры синхронизированы в буквальном смысле до кончиков пальцев: во время пения хористы держатся за руки, чтобы сплотиться и улучшить качество звучания. Даббавала за руки не держатся. Но они демонстрируют физическую раскрепощенность людей, хорошо знакомых друг с другом. Они могут приобнять коллегу за плечи или похлопать его по спине. Находясь слишком далеко, общаются жестами. А во время поездки в багажном отсеке электрички часто прислоняются друг к другу и могут вздремнуть, положив голову на плечо коллеги.

Прикосновение – еще одна из опор чувства групповой принадлежности. Например, несколько лет назад ученые из Калифорнийского университета в Беркли пробовали предсказывать результаты баскетбольных команд НБА, изучая то, как они пользуются этим тактильным языком. Исследователи просмотрели первые игры сезона каждой из команд и подсчитали, как часто игроки прикасались друг к другу, а именно использовали «приветствие кулаком о кулак, хлопки открытыми ладонями, толчки наклоненным плечом, похлопывание по груди, шутливые подзатыльники, захваты головы, хлопки ладонями снизу, коллективные и индивидуальные объятия и кучу-малу, в которой все принимали участие». Затем ученые следили за результатами команд в течение сезона.