Прыгай - Редгрейн Лебовски

Мама нажала на кнопку громкоговорителя, так что Хельга смогла услышать ответ Оливера:

– Спасибо. Погода еще не испортилась, думаю, я успею до начала снегопада.

– Не стоит, милый. С Хельгой все хорошо, вы можете увидеться завтра. Впрочем, даже если ты успеешь, застрянешь здесь на всю ночь, дороги заметет.

– Так даже лучше, – хмыкнул Оливер. – Устроим ночные посиделки с группой поддержки, будем жаловаться на снег, пить какао и есть трдельники.

– Решать тебе. Но будь осторожен.

– Конечно, спасибо!

Мама вернула телефон Хельге. Выключив громкоговоритель, та сказала в трубку:

– У нас нет трдельников.

– А какао?

– Только отвратительный чай. Кафетерий ночью закрыт.

– Надеюсь, сахар у вас есть?

– Нет, – вздохнула Хельга.

Она не видела, но могла поклясться, что Оливер сейчас закатил глаза.

– И вы еще называете себя группой поддержки? – возмутился он. – Как вы можете поддержать кого-то, если даже не в состоянии приготовить ему чашку сладкого какао? Ладно, я захвачу что-нибудь из дома.

– И побольше, – бросила Хельга, покосившись на принесенный мамой поднос.

Попрощавшись, она поудобнее устроилась на кресле и принялась наблюдать за плавно скользящими в воздухе снежинками. В падающем снеге есть что-то успокаивающее. Чем дольше смотришь на него, тем тише становятся собственные мысли, волнения уходят, и на душе сразу уютно и спокойно.

Хельга склонила голову набок, подтянула ноги к груди и закрыла глаза. Представляя, как замечательно проведет вечер с Оливером, она и не заметила, как провалилась в глубокий сон.

* * *

Разбудили Хельгу громкие перешептывания. К своему удивлению, она обнаружила в палате не только маму, но и отца, Матиаса, доктора Новотного и нескольких медсестер.

Они переговаривались о чем-то, кто-то всхлипывал и срывался на плач.

– Что происходит? – Хельга выпрямилась на кресле. От сна в неудобной позе болело все тело, но сейчас ее это не беспокоило. Ведь что-то было не так.

За окном уже светало.

– Ох, милая… – Мама вытерла красные от слез глаза.

– Да что такое? – Она растерянно оглянулась, пытаясь понять, что заставило всю ее семью оказаться здесь в такое время. Но сонный мозг соображал плохо.

Родители переглянулись.

– А где Оливер? – Хельга посмотрела на экран телефона. Никаких пропущенных звонков или сообщений. – Он давно должен был приехать.

Папа хотел подойти к Хельге, но Матиас остановил его:

– Нет. Я сам.

Приблизившись, он присел рядом с креслом и взял ее за руки. Встретившись с братом взглядом, Хельга почувствовала, как внутри все сжалось. Лицо Матиаса было очень бледным, глаза – распухшими от слез, а губы – искусаны едва не до крови.

– Ты пугаешь меня, – с трудом выдавила она.

– Оливер не придет. – Он сглотнул. – По дороге сюда он застрял в пробке и оказался в плену метели. Ночью в такую погоду видимость нулевая… Мы еще не знаем, что точно случилось, но скорее всего, машину занесло и он потерял управление. Его выбросило на мост. Спасатели обнаружили автомобиль в реке… – Матиас уткнулся лицом ей в колени и зарыдал. – Оливер больше не придет, Хельга.

* * *

Следующие минуты, часы, дни и недели слились для Хельги воедино. Она настояла на том, чтобы вернуться домой, и это было единственным четким воспоминанием.

Она еще смутно помнила последние слова Матиаса об Оливере, а дальше – пустота.

Кажется, кто-то кричал, плакал и рвал на себе волосы. Возможно, это была она сама.

Время утратило свою значимость. День сменял ночь, но Хельга не замечала этого. Лежа на кровати, она часами смотрела в потолок и пыталась вспомнить свою жизнь без Оливера.

А была ли такая жизнь вообще?

Вспомнить.

– Я Оливер.

Вспомнить.

– Вот, подержи. А я пойду позову маму. Ты только не бойся и подожди нас, хорошо? Моя мама точно знает, что делать. Не представляю, как у нее это получается, но она всегда все знает.

– Но зачем мне шарик? – удивилась Хельга.

Вспомнить.

Оливер улыбнулся и, пожав плечами, сказал:

– Посмотри, как здесь много людей. Как я снова найду тебя? Мне же только семь.

Хельга открыла глаза и несколько раз моргнула. В комнате царил полумрак. Сквозь затянутые морозными узорами окна пробивался тусклый свет фонаря, слабо освещая пространство у нее над головой, часть стены и потолка.

Комната была не похожа на ее спальню, но очень знакома. Как странно. Пол был холодным; ноги затекли; их неприятно покалывало, а что-то острое больно впилось в бок. Металлическая коробочка от леденцов. Старая, потертая и тоже смутно знакомая.

Осознание того, что случилось и где она находится, пришло не сразу. Вот Хельга спешит по улицам Праги, открывает тяжелую скрипучую дверь и поднимается по лестнице к квартире Оливера. Квартира Оливера! Она пришла сюда забрать оставленное им послание и, разволновавшись, потеряла сознание.

Хельга села и испуганно оглянулась. О господи! Сколько она здесь пролежала? Матиас и родители, должно быть, уже сходят с ума! Страшно представить, какой скандал устроит мама, когда Хельга вернется домой… Она ушла одна, никому ничего не сказала. Ну и влетит же ей…

Увидев рядом на полу мобильный, Хельга схватила его и попыталась включить, но злосчастный телефон не работал. Проклятье! Когда она выходила из дома, батарея была полностью заряжена. Наверное, он не пережил падения и сломался. Интересно, который час?

Она поднялась. Несмотря на затекшие ноги, Хельга чувствовала себя необычайно хорошо. Сердце билось размеренно и спокойно, даже привычная боль ушла. Дышалось свободно, к левой руке вернулась подвижность, а шум в ушах прекратился. За время болезни Хельга уже так привыкла к боли, что ее отсутствие воспринималось, как нечто странное.

За окном шел снег. Большие снежинки мягко опускались на дома и фонари. Сугробы с каждым часом становились выше. Наутро горожан ждет сюрприз: вся Прага утонет в белизне. Прижавшись носом к стеклу, Хельга простояла так некоторое время, но не увидела ни одного прохожего. Наверное, уже глухая ночь, если даже загулявших туристов нет!

Спохватившись, Хельга вышла из квартиры, заперла дверь и спустилась по лестнице. В холле дома было тепло и очень тихо. Остановившись на последней ступеньке, она взглянула вверх, желая запечатлеть в памяти это место до мельчайших деталей: пожелтевшие стены, выцветшие картины и старые плафоны. Она больше никогда не вернется сюда. Не взбежит вверх, соревнуясь с Оливером, и не услышит его звонкий смех. Совсем скоро в его квартиру въедут другие люди, назовут ее своим домом и наполнят радостью, надеждой и воспоминаниями. Никто из них, конечно, никогда не был знаком со светловолосым парнем по имени Оливер… Но Хельга его знала.