Быть бардом непросто - Дарья Ковальская

Мощно. Она ночью на орка напоролась, что ли?

— Бедняжка.

— Да. И… это моя вина.

Аид нервно кашляет, сидя на корточках перед камином и поправляя угли кочергой.

— Н-да? Тогда серенадой не отделаешься.

— Я знаю! Знаю! Но она так любит меня! Моя любовь! — Парень вскакивает и начинает бегать по комнате. Молча наблюдаем за его перемещениями и ждем продолжения. Оно следует. — И если бы только не тот проклятый поцелуй.

Мне становится любопытно. Это как надо было чмокнуть… с разбега, что ли?

— А можно поподробнее? Возможно, это поможет сделать серенаду более… лиричной.

— Да? Ну… это вовсе не секрет. Об этом знает вся улица, если не весь город.

— То есть события происходили днем?

— Да. Она стояла у окна и слушала, как я признаюсь ей в любви.

— Днем?

— Да.

— Ты что, орал, стоя на улице: «Я люблю тебя»?

— А что такого? У нее очень строгая мама, и в дом меня не пускают.

Все с ним понятно.

— А может, ей серенаду с фейерверком? А? — Парень с нездоровым энтузиазмом глядит на меня.

— Не отвлекайся. Так что же произошло дальше?

Влюбленный разочарованно хмыкает и садится прямо на ковер.

— Ну а дальше я захотел ее поцеловать, понятное дело, не дотягивался. Ну и попросил спрыгнуть ко мне. Обещал поймать.

— И как? Поймал?

— Поймал. Вот только эта дуреха врезалась лицом мне в плечо. А я же в доспехах был — с дежурства шел.

— Так ты стражник, что ли?

— Ну да. Новобранец.

— Что ж, — произносит Аид до того, как я успеваю что-либо сказать, — так как вы наш первый клиент, вам наша серенада достанется совершенно бесплатно.

Глаза парня вспыхивают такой радостью, что я даже забываю, чего хотел сказать. Светлый же просит клиента ни о чем не беспокоиться, после чего с почестями выставляет его за дверь.

— А когда…

— Сегодня в десять часов вечера приходите сюда. Серенада будет готова.

— С чего ты взял?!

Но мой вопль, увы, остается неуслышанным.

Аид закрывает дверь и оборачивается ко мне. Сижу злой, чуть ли не дым пускаю из ушей.

— Это наш шанс наладить нормальные отношения со стражей. А главное — сам подумай, какая реклама!

— Нам есть надо!

— Я знаю. Но главное для нас в данный момент — реклама и хорошие отношения со слугами закона.

— Только они потом всем кагалом сюда явятся за халявными серенадами.

— Споешь — не развалишься.

— Я тебя убью.

Аид фыркает и сует мне в руки перо и чернила.

— Бумага на столе. Героиня — блондинка без трех передних зубов. Давай, изобрази страсть в трех рифмах.

Хмуро на него смотрю, пытаясь сообразить: и когда же он так обнаглел. Эх! Ладно. Так, где тут наш крутой стол, который мы отрыли на помойке? Он уже почти не воняет.

Твои глаза как два алмаза,

Твоя улыбка… необычна,

Ты мне всегда ужасно рада,

Хоть это, право, неприлично.

Нет, не так. Надо, чтобы серенада получилась незабываемой! Чтобы весь мир, услышав ее, понял, что автор — гений.

Покачиваюсь на стуле и чешу затылок. А как тогда?

— Аи-ид, — говорю заунывно-жалобным голосом.

— Что?

— Сделай мне чаю.

За моей спиной что-то грохает.

— Не понял?

— Что тут непонятного? У меня творческий кризис. Сделай чаю! И это… что-нибудь вкусненькое у нас есть?

— Издеваешься?! Умереть хочешь? — вкрадчиво спрашивает светлый. — Так я могу помочь безвозмездно, то есть даром.

Упс. Кажется, я его довел-таки до ручки. Нужно срочно отвлечь внимание.

— Смотри, — указываю на диван. — Ковер и вся эта мебель… куплены в кредит. И если я не расплачусь с гномами в срок, я — труп, и ты, кстати, тоже.

Аид тяжело вздыхает и идет делать мне чай.

— Итак… продолжим. Она: блондинка, без зубов, влюблена в прыщавого стражника и живет на третьем этаже… хм…

Твои зубы я выбил на первом свиданье,

Твоих глаз не заметил за синяками.

Но пойми, что понравилась мне не внешность,

Я влюбился в твой ум, твои силу и свежесть!

За тебя буду биться я с тысячью воинов,

Из тебя я исторгну три тысячи стонов!

Ты запомнишь меня самым первым и верным,

Я запомню тебя как пупочек вселенной.

Откидываюсь назад и довольно перечитываю строки. Ну не идеально, конечно, и концовка слегка смазана, но в целом сойдет.

— Держи.

На стол ставят чашку горячего чая.

— Ты долго. Я уже все придумал.

Аид выгибает бровь и берет лист бумаги со стола.

— Хм.

— И это все, что ты можешь сказать? Я сочинил шедевр! Всего за пять минут. А ты говоришь только «Хм»!

— Сойдет. Для девушки стражника. А при чем тут стоны?

— Ну… намек, так сказать.

Светлый чуть краснеет.

— Короче, вот твой чай, вот плюшки. Отдыхай. Стражник придет вечером, вместе с ним пойдешь к дому его девушки.

— А я-то тут при чем?

— Ты будешь петь.

Я давлюсь куском плюшки. Еле откашливаюсь.

— С ума сошел?! А с чего это ты решил, что я буду петь бесплатно?

— А с того! Что он петь точно не умеет. А нам нужна слава, чтобы заработать много денег! — заявляет Аид.

— Я пошутил. Положи кочергу, зайчик, а то я нервничаю.

В ответ доносится только тяжелое дыхание, а сузившиеся глаза светлого выжигают на моем лбу дыру размером с кулак.

— Еще раз скажешь мне «зайчик», и я оторву тебе ноги и сломаю шею. Понял?!

— Понял. Все понял.

— Вот и хорошо.

Кочергу откладывают.

— Пиши дальше.

— Что? Но двух четверостиший вполне достаточно.

— Я! Сказал! Пиши!

— Все, пишу-пишу. Ты только не нервничай.

Ночь. Дождь. Ветер. Волки воют в заснеженном лесу, призывая ужин.

Ну… насчет заснеженного леса я, конечно, загнул, но то, что на улице холодно, это факт.

— Фтор. Стучат.

— Слышу. — Сижу у камина, закутавшись в плед и не испытывая ни малейшего желания вставать.