Тени черного леса - Алексей Щербаков

— Мирослав, я видел что-то ценное в кладовке! Удержишь один две стороны?

— Постараюсь.

Мельников побежал в кладовку. Да… Тут было кое-что. Три автомата, немецкие гранаты с длинными ручками, рожки… И — что самое главное — четыре фаустпатрона. Сунув за пояс три гранаты, Мельников прихватил два фауста.

— Порядок! Теперь можем и против танков держаться!

— Будем надеяться, танков у них все-таки нет…

Между тем со стороны школы раздалось солидное тявканье ручного пулемета. Находящиеся там люди, видимо, пришли в себя от неожиданности. Они стали плотно обстреливать окна, и снова предприняли атаку. С другой стороны тоже постреливали, но вяло.

— Эй, ты, — обратился Сергей к пленному. — Скажи им, что ты у нас, чтобы перестали палить.

— Безнадежно, — с горькой иронией отозвался тот. — Живыми они вас все равно не выпустят. Да и там мой заместитель, он давно рвался в командиры.

— Е-т! — крикнул Мирослав, прибавив пару польских ругательств, в которых прослушивались общеславянские корни. Пуля из крупнокалиберного пулемета отбила кусок кирпича, угодив поляку в лоб. Теперь его лицо заливала кровь.

— Ну, все! Прикрой!

Сергей, добив обойму в свою сторону, заменил рожок, перебежал через комнату и хлестнул очередью по людям из школы, которые снова попытались высунуться.

Тем временем Мирослав взял фаустпатрон и, выждав паузу в огне противника, высунул эту дуру в окно в сторону, откуда бил пулемет, и нажал курок. В одном из окон школы взметнулось пламя, полетели обломки, а пулемет затих.

— Так их!… — Мирослав потянулся за автоматом — и вдруг скрючился и стал оседать на землю. Какая-то пуля его все-таки достала.

— Ну, все, я отпрыгался… — пробормотал он. — Держись, сколько можешь… — и уткнулся лицом в пол почти рядом с пленным. Последний лежал и не рыпался. То ли слишком ценил свою жизнь, то ли надеялся, что и Сергея прикончат — и он выкрутится.

Мельников сообразил: положение его стало совсем не из веселых. Его атаковали с двух сторон. Хорошо, что хоть хватало патронов. Теперь ему оставалось метаться ошпаренным веником между двумя сторонами комнаты и пытаться не давать противнику высунуться. Да ведь и они будут пытаться делать то же самое. Он кинулся к окнам, ведущим в сторону улочки — выпустил гранату из фауста наугад — в заросли кустов, откуда вели довольно редкий огонь. Над кустами взметнулось пламя, послышался чей-то вскрик.

Мельников кинулся к другой стене. Десяток человек бежали вдоль площади, собираясь зайти с фланга. Им нужно было пересечь пустое пространство, чтобы добраться до церкви. Не пересекли. Угодив под очередь, они залегли и стали отползать обратно. Не все, впрочем, один остался. А из школы снова начали плотно стрелять — и под прикрытием огня противник опять двинулся перебежками через площадь. Сергей не стал высовываться. Прижавшись к стене, он выждал время, за которое, по его расчетам, атакующие должны достичь середины площади. И почти не высовываясь, кинул в том направлении одну за другой две гранаты. Потом, перескочив к другому окну, почти вслепую дал еще одну очередь, успев заметить, что атакующие отползают. И только тут сообразил, что с другой стороны стрельбы больше не слышно. Что за черт! Сергей для проверки применил старый как мир, но, тем не менее, действенный прием — насадил кепку на дуло автомата — и слегка высунул из окна. Выстрелов не было. Так. Если это не какая-нибудь хитрость, то положение становилось веселее. Приходилось держать лишь одну сторону. А что же те? Убрались, что ли? А ведь могли. Опыт подсказывал Мельникову, что отряд, помешавший им смыться, вел себя несколько иначе, чем те, что в школе. Это были куда более грамотные бойцы. Но при том — они явно не стремились лезть под пули. Гости, что ли? Что ж, возможно, нарвавшись на такой серьезный аргумент, как фаустпатрон, они решили, что им тут делать нечего.

С той стороны тоже все вроде бы несколько утихомирилось. Из школы изредка постреливали. Возможно, они хотели дождаться темноты.

У Сергея появилось время оглядеться. Мирослав затих, и, кажется, навсегда. Пленный лежал все так же тихо. Тут взгляд Сергея упал на велосипедиста, с которого начались все приключения. Да уж, ничего в мире не ново. Этот тип использовал древний прием — браунинг, прикрепленный к кисти, резинкой. Один взмах — и оружие в руке. Да и при поверхностном обыске обычно шарят по телу, а в рукава неопытный патруль может и не заглянуть. Все правильно — только вот, к счастью, стрелять этот тип не умел. Хотя… Сергей скосил глаза на свою фуфайку. Там была дырка явно от браунинговской пули.

…Со стороны школы вяло постреливали. Между тем накатывалась ночь. И тут судьба, которая только что показала Мельникову — а особенно его напарнику — большую фигу, — снова ему улыбнулась. Прошлая ночь была дождливая и безлунная — хоть глаз выколи. А тут на небо вползла луна. Да какая! Как прожектор. И она высветила тени, ползущие со стороны церкви. На этот раз огневого прикрытия не было. Решили, видимо, скрытно подойти. Так что у Мельникова вполне хватило времени тщательно прицелиться, отрыть огонь — и тут же перескочить к другому окну. Еще очередь — и снова пришлось укрываться. А внизу послышался топот. Кто-то успел добежать до дома. Будут ломать ставни? Нет, ринулись в дверь. Ну что ж. Сергей из-за двери кинул вниз еще одну гранату. Все так же — грохот, удушливый дым, заполнивший все помещения. И секунду спустя — снова грохот. Это рухнула лестница. Со стороны школы опять стали стрелять — но это уже напоминало бессильную ярость. Потому что положение было, говоря шахматным языком, патовым. У Мельникова было полно боеприпасов, и подобраться к нему было непросто. Поджечь кирпичный дом не выйдет. Значит — без артиллерии его отсюда не выцарапать. Но и ему было некуда податься. Теперь скрытно из этой халупы не уйдешь. Ну что ж, утро вечера мудренее.

Но через час наползли-таки облака — и все началось сначала. Атакующим Сергей был, видимо, как заноза в заднице. На этот раз они сумели пробраться к двери — и бой начался уже внутри помещения. Укрывшись за входной дверью, враги вели огонь снизу вверх. Пока их удерживала рухнувшая лестница — но Сергей понимал: рано или поздно они преодолеют это препятствие. К тому же от огня его укрывала теперь не кирпичная стена, а деревянная перегородка, которая прошивалась пулями. Садили и со стороны школы. Сергей пока еще держался, но понимал, что дело его кислое. Рано или поздно его достанут.

…В окно влетела граната — Сергей успел выкинуть ее обратно — и она рванула в воздухе. Он почувствовал, что ему обожгло плечо. Почти одновременно автоматная очередь пробила пол прямо рядом с ним — кто-то догадался стрелять снизу, сквозь потолок.

— Кажись, ситуация из серии «прощай, Родина», — пробормотал Сергей. — Теперь скорее всего наградят. Посмертно.

И в этот момент откуда-то со стороны раздались очереди наших «ППШ». Атакующие, находящиеся в доме, тут же прекратили огонь и стали быстро отступать в сторону школы. Сергей глянул в окно. Огонь по его укрытию прекратился. Те, что из школы поддерживали атакующих огнем, теперь палили куда-то в сторону дороги к городу. Именно там мелькали огоньки очередей из русских автоматов. Мельников подумал: теперь нашим придется так же корячиться, штурмуя здание, столь же кирпичное, как и то, где он укрывался.