Главная война Средневековья. Леопард против лилии - Наталия Басовская

Мобилизация армии столкнулась с противодействием герцога Бургундского. Ради ослабления своих придворных соперников он, по существу, уже в 1415 г. начал помогать англичанам. Жан Бесстрашный заявил действовавшему от имени короля дофину Людовику (старшему брату будущего короля Карла VII), что не будет ни служить ему, ни защищать его. Более того, герцог Бургундский препятствовал присоединению сеньоров к королевскому войску. Его собственный многочисленный отряд, посланный с большим опозданием, естественно, «не успел» присоединиться к армии до решающего сражения с англичанами.

24 октября 1415 г. продвижение английской армии было остановлено французским войском, преградившим ей путь примерно в 60 км от Кале, около деревни Азенкур. На следующий день – 25 октября – здесь произошла крупнейшая битва Столетней войны. Прошло более полувека со времени последнего столь же масштабного столкновения двух армий на французской земле при Пуатье. Уроки грандиозных поражений Франции середины XIV в., учтенные в свое время Карлом V и Дюгекленом, были к 1415 г. забыты. В ходе феодальных усобиц погибли созданные в те времена элементы постоянной армии, знакомой с единоначалием, дисциплиной, продуманной тактикой. В битве при Азенкуре английской армии вновь противостояло наспех собранное ополчение из отрядов отдельных сеньоров и городов Франции.

Хронист Базен специально подчеркивает, что французское войско было многочисленнее, чем английское, но отличалось крайне слабой дисциплиной и более низкой военной подготовкой[110]. Командование осуществляли одновременно два военачальника – маршал Бусико и коннетабль Карл д’Альбре. На деле же каждый крупный сеньор по-прежнему считал себя совершенно самостоятельным. В тактическом отношении это войско попыталось слепо повторить прием, принесший когда-то успех англичанам. Несмотря на то что французы были инициаторами сражения, они решили вести оборонительный бой. Не атакуя противника, французская армия в то же время не позволяла ему продвигаться в сторону Кале.

Генрих V принял вызов и приказал своим войскам атаковать французских рыцарей. Он обратился к своему войску с воодушевляющей речью: «О, мои добрые товарищи по оружию! Настал момент, когда вам придется сражаться не ради славы, а ради самой жизни…» Основными причинами очередной английской победы были грубые тактические промахи французской армии, отсутствие в ней единого руководства и дисциплины. Позиция французского войска была выбрана неудачно – в тесном пространстве между двумя небольшими лесными массивами. При атаке плотных рядов французского войска английские лучники вместе со спешившимися рыцарями применили новый прием: отходя, они вбили в землю заостренные колья, на которые должна была напороться французская конница. Это серьезно помешало успеху конной атаки.

Французская армия в противоположность английской действовала непродуманно, не проявляя свойственного ее противнику творческого тактического начала. Понеся большой урон в результате первых атак английских лучников, французские рыцари перешли в контратаку. Большая их часть спешилась. Заимствованный из английского опыта прием спешивания рыцарей был применен неудачно – тяжеловооруженные французские рыцари с трудом двигались по размокшей после сильного дождя земле. С английской стороны им противостояли в основном легковооруженные воины, которые передвигались гораздо более свободно. Контратака захлебнулась, англичане перешли в наступление и начали теснить противника. В сражении наступил перелом: английская армия решительно брала верх, поле боя усеяли тела французских рыцарей.

В этот решающий момент произошел интереснейший эпизод, важный для понимания дальнейших событий войны во Франции. В разгар боя Генрих V получил известие, что на английский обоз совершено нападение. Английские хронисты единодушно утверждают, что это были грабители, которых прельстила богатая добыча. Однако они же сообщают подробности, заставляющие усомниться в таком объяснении происшедшего. Вместо того чтобы бежать с добычей, пользуясь суматохой сражения, «грабители» начали бить в колокола, кричать, что английский король убит, и громко распевать молитву «Тебя, Господи, хвалим!»[111]. С таким поведением гораздо более согласуется сообщение французского хрониста Монстреле. По его версии, на английский обоз напали 600 французских крестьян из окрестных деревень во главе с местными рыцарями. Они захватили не только имущество, но и «многих англичан»[112]. Следовательно, нападение на обоз было настоящим ударом в тыл, нанесенным в решающий момент боя.

Эта партизанская вылазка должна была поддержать дух сражающихся, отвлечь англичан и, самое главное, попытаться заставить многочисленных пленных французских рыцарей забыть о рыцарских законах и снова броситься в бой. Во всяком случае, Генрих V понял происшедшее именно так и приказал немедленно перебить пленных французов. Он навлек этим на себя страшное осуждение современников, но предотвратил возможность перелома в сражении. Готовность населения Франции принять активное участие в борьбе пока еще не встретила должного понимания феодалов и короля, но она уже превращалась в постоянный фактор войны против Англии.

Битва при Азенкуре была проиграна так же сокрушительно и бесповоротно, как когда-то сражения при Слейсе, Креси и Пуатье. Не существует точных данных о потерях, понесенных Францией в этом сражении. Историки не раз пытались, опираясь на косвенные сведения, определить цифры, которые позволили бы представить масштаб поражения Франции. Результаты этих подсчетов дают значительный разброс: от 2–2,5 тыс. погибших рыцарей до 8 тыс. Однако в любом случае в глазах Фруассара это была гибель «цвета рыцарства».

Одержав победу, Генрих V проследовал в Кале и затем с великим торжеством и огромной добычей вернулся в Англию. Это событие было пышно отмечено по всей стране: одно за другим следовали торжественные богослужения, устраивались праздничные шествия и т. п. Однако Генрих не мог не понимать, что достигнутый военный успех еще не означал победы в войне. Несмотря на гибель нескольких тысяч французских рыцарей при Азенкуре, во Франции еще оставалась армия, многочисленные гарнизоны в крепостях и городах, был жив дух сопротивления завоеванию.

Новое военное поражение Франции было воспринято, по словам автора «Нормандской хроники» Кошона, как «очень большой позор для Французского королевства». Монстреле сообщает, что жители Парижа справедливо связали это событие с «противоречиями и раздорами сеньоров королевской крови» и решительно потребовали, чтобы правящий от имени короля дофин Людовик положил конец междоусобицам[113]. Но положение оставалось прежним: в Париже еще сохранялся траур по погибшим в битве при Азенкуре, а герцог Бургундский уже повел свои войска на столицу, чтобы вырвать власть у арманьяков. Силы и внимание правящей группировки были по-прежнему сосредоточены на борьбе за власть, а не на отражении внешней опасности.