Училка - Павел Давыденко

– Здравствуйте, тетя Галя, – поздоровалась Лена.

– Добрый день, – кивнул Турка.

– Ой, так холодно на улице! Прям зима. Ветрила такой, ум за разум! У нас в Родионовке-то тоже, чай, не лето, но у вас прям совсем дубняк. Все уж решили, выхлопотали. Похороны завтра, поминки… Сколько забот с этим, сколько хлопот! Мы с Клавкиной стороны родню позвали, с деревни. Пусть проводят покойницу в последний путь, как полагается. Бедная моя сестренушка! – женщина залилась мутными слезами.

Турка заерзал. Лена спокойно потягивала кофе. Лицо ее застыло, будто превратилось в маску, и она, как робот, подносила к губам чашку – а та едва заметно подрагивала.

– Мы на минутку-то заскочили. Сейчас погреемся, и того, еще кой-куда сходить надо. Темно, а что поделаешь? Насчет столовой уже договорились. Там поминки и будут. Дешево и сердито, а чего денежки-то разбазаривать? Им только бы нажратьси, алкашам! Свадьба, день рождения, похорона́ – без разницы. Тьфу! – женщина плюнула в раковину. Дядя Коля вышел из туалета, жамкая руками полотенце, и потопал в глубь квартиры, громко сопя, как боров.

– Давай на лестнице допьем? – сказала Лена. Она скорчила смешную рожицу и легонько прикоснулась пальцами к уху.

Захватили кружки, Лена надела обтягивающие лосины, сверху накинула пуховичок с капюшоном. Спустились на пролет ниже, устроились на подоконнике. Тут воняла маслом банка из-под сайры, набитая окурками.

– Как они меня достали, – шепотом сообщила Лена. – При них ни о чем нельзя говорить. Ох, спасибо тебе! Думала, с ума сойду. До сих пор голова кружится. Выпила не так уж много, там открытая бутылка была, остатки. Просто так на меня подействовала ситуация… Нервный срыв типа.

– Тебе точно лучше?

– Нет, – мрачно покачала головой Конова. – Лучше мне теперь будет не скоро. Короче, видишь, какие они? Деревенские… И еще Толик приедет, урод толстый. Все лето ко мне подкатывал. И дружки его вонючие, козлы, бухари. Короче, сброд. Свалю, уеду куда-нибудь. На море, может быть. А ты ко мне потом приедешь, летом. А то здесь отстой один, как будто весь город сделан из слякоти.

– Вспомнила она про лето. Новый год скоро, – сказал Турка. – А я никогда не был на море. Все как-то денег нет у родичей. То одно, то другое.

– Поехать бы вдвоем! – мечтательно протянула Лена. – Хотел бы?

– Еще бы! Да ты так не переживай, – сказал Турка и сделал глоток. Кофе уже остыл, но над кружками вилась дымка пара. – Образуется все как-нибудь. Если Толик этот полезет, то мне скажешь, поговорю. И это, даже думать не смей про «мама, забери меня».

– Легко тебе говорить! Просто мне все надоело, а теперь еще и тети нет. Ну, кому я нужна? Когда вот такая погода и приближается Новый год, кажется, что весна никогда не настанет. Иногда мне снятся страшные сны. Снятся сны, что мне не дожить до весны… Снится, что вовсе весна умерла.

– Ты что, вообще? – округлил глаза Турка.

– Это песня. Смысловые галлюцинации.

– Мне, Лен… Ты нужна мне. Это, про вены… Даже не думай. И больше «травку» не кури, ладно? У тебя есть я. Правда же, ну?

Они обнялись и долго стояли, глядя в темноту за окном. Напротив, один за другим зажигались желтые прямоугольники окон.

Разорвалась петарда, и эхо злорадно подхватило отголоски хлопка.

* * *

– Давай разбирай. В армию идти собираешься? Или так и будешь хохотать всю жизнь?

– А чо-о?

– Давай, Вол, – Василий Иванович мотнул дулом «калашникова». – Тут нет ничего страшного.

Вол все-таки вышел к доске. Небывалый случай. Турка вперился в него взглядом. Лицо изрыто оспинами и кратерами от уже выдавленных и только назревающих прыщей. Волосы сальные, с перхотью, и губы потрескавшиеся, обветренные.

Вол неуверенно взял предложенный Чапаем автомат. Постучал по пеналу с принадлежностями, поковырял ногтем приклад. Попытался выудить шомпол, но тот не поддавался, потому что Вол тянул недостаточно сильно. Лицо у него мигом покраснело, лоб прорезали морщины. Он сосредоточился и вдруг оторвал рожок. Автомат выскользнул из вспотевших пальцев и загрохотал по паркету.

– Ничего, подымай. Это ж не фарфоровая статуэтка, ничего с ним не случится. Лишь бы паркет не поцарапал.

– У него кровь, – сказал Водовозов Гриша.

– Капает, – эхом отозвался его брат Леша. Близнецы лучше и быстрее всех выполняли сборку-разборку. И дело не только в том, что они сидели за первой партой. У них было какое-то врожденное чутье. Собственно, их «электроподелка» заняла второе место на областных соревнованиях, то есть руки у Водовозовых росли из нужного места.

Хотя они и говорили, тоже хором, что «второе место – для неудачников».

– Елки-палки! Руки изнеженные, как у барышень! Иди в медпункт, пусть там тебе перекисью зальют царапину. Вол, ты слышишь?

– Угу, – промычал тот, тупо оглядывая царапину. «Калаш» он уже поднял и теперь вертел в руках рожок. – Блин, почему не получается?

– Потому что ты тупой, Вол! – сказал Мнушкин.

– Мнушкин! Давай выходи. В норматив уложишься?

– Да я это… Можно потом?

– Быстро, – мотнул головой Василий Иванович. – Сейчас посмотрим, какой ты острый! – Чапай выделил последнее слово.

Естественно, у Мнушкина получилось чуть лучше, но в норматив он не уложился. Обэжэшник скупо похвалил Женю и сказал, что «дело тут не в уме, а в сноровке, и чтоб впредь он ничего подобного не слышал». Следом вышел Вова.

– Готов, Плетнев? На старт! Внимание! Марш! – Чапай нажал на кнопку секундомера. В руках у Вовки замелькали детали. Щелчок, звон, лязг, стук. Вова передернул затвор, положил автомат на парту и поднял ладони.

– Фига се! – присвистнул Водовозов. – Сколько там?

– Двадцать восемь секунд, – протянул Чапай. Он глядел поверх очков то Вовку, то на «калашников», то на секундомер.

– У меня тридцать пять было! Как так?!

– Давай еще раз, Плетнев!

Снова в руках у Вовки замелькали детали. Турка не успевал следить за движениями. То же самое, как глядеть на пальцы скрипача или пианиста. Уверенность, напор, выверенные, без всяких излишков, движения. Щелчок, еще щелчок, глухой перекат металлического ствола по ДСП-шной крышке парты. Вот ствол смотрит в потолок, зияя дырой «магазина». А вот полностью собранный автомат лежит перед изумленным близнецом Водовозовым.

– Стоп! Сейчас даже быстрее, на пару сотых… Ну ты и монстр! Так, я понял. Давай, Гриша, засечем тебя. – Водовозов пожал плечами и оглянулся, ухмыляясь. Вовка отошел чуть в сторону, сохранная достоинство. Хазова ждала его за партой, пряча взгляд. С ней пока так никто и не разговаривал, бойкот не отменили.

– Погнал!

Близнец Гриша тоже справился быстро. Но все-таки до результата Вовки не дотянул.