Хакерша и Её большие проблемы - Валентина Гордова

— Перестань, — улыбнувшись, покачал парень головой, разворачивая меня к себе лицом, а сам встал спиной к моей машине, — было весело и, я уже сказал, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Разве не эти слова каждый мужчина должен говорить своей женщине?

Тепло распрощавшись с Дэнькой, я повезла свою несносную уже практически семейку туда, где Егор умудрился оставить собственное авто. Доехали мы быстро, машин по дороге попалось от силы штук десять. Я уже собиралась выпроводить Егора и замучить Варьку расспросами насчет их вечера, как меня неприятно удивили: Варя намылилась вместе с Егором!

— В смысле? — обижено высунулась я в открытое окно, глядя, как эти двое спокойненько удаляются.

— Карина, домой! — не оборачиваясь, велел Егор таким тоном, что спорить было бесполезно.

Откинувшись на кресло, я просто открывала и закрывала рот, не зная, что сказать на такую наглость.

— Пожалуйста! — крикнула в конце концов очень расстроенная я.

В ответ раздалось лишь грозное рычание чужого автомобиля.

— Кретин, — буркнула я себе под нос, решив, что совершенно точно обижусь на брата, — пожалуйста, Егорка. Всегда можешь обращаться, Егорка. Не благодари, не надо… Ах, да, ты же и так не счел нужным поблагодарить. Идиот, блин.

По возвращению домой очень злая я поняла, что уснуть не смогу. Поняла, увы, после того, как минут десять ворочалась с боку на бок, пытаясь поймать за хвост столько замечательную штуку, как сон. В общем, походив туда-сюда по непривычно пустому дому, не боясь греметь и топать, я как-то для себя незаметно добралась до ноута. А там уже и флэшка нашла своё место, а дальше голова принялась думать, а пальцы стучать, создавая подробный проект проведения чьей-то свадьбы, заказа Сёмы. И почему люди уже не могут себе самую обычную свадьбу провести? Всем спецэффекты подавай, шоу, зрелища… Хорошо ещё, что не крови.

— Эйфелева башня, — задумчиво потерла я подбородок, думая, что можно с этим сделать, — зачем, люди? Зачем она вам на свадьбе? Ай, ладно, не мои проблемы…

И на этой веселой ноте я с головой погрузилась в работу. Долго не могла понять, как сделать объемное изображение Эйфелевой башни на ровной местности. Да ещё и побольше им, побольше! Ехали бы уже тогда сразу во Францию, чего людям мозг выносить? Меня, естественно, никто не услышал. А если бы и услышал, не согласился бы.

Спать в эту ночь я завалилась прямо в огромном мягком кресле, укрытая вязаным пледом, с ноутбуком и почти доделанным проектом на коленках.

Будильник прозвенел совсем уж неожиданно и быстро.

— Заткнись, чудовище, — взмолилась я, укутываясь мягким теплым пледиком, — я не вы-ы-ыспалась!..

— Между землей и небом душа моя. Не отпускай меня вниз, не отпускай! Между землей и небом душа моя. Вознеси в небеса — анаша, — отвечал мне собственный мобильник.

— Ну миленький, ну пожалуйста, — захныкала я уже практически слезно.

В душе началась гражданская война. Одна часть меня отчаянно вопила что-то вроде «вставай, бессовестная! У тебя и так пропусков выше крыши, ты один день всего на занятиях побыла!», а вторая, более миролюбивая и ленивая, сладко позевывая, благоразумно шептала: «Спи, глупышка, здоровье важнее».

Спор разрешился сам собой вместе с телефонным звонком.

— Алло? — положив трубку на ухо, убрала я руку обратно под одеяло.

Там тепло, мягко, уютно и хорошо.

— Каринка, ты проснулась?

— Егор, ты чего такой довольный? Аж бесишь.

— Понял, не проснулась, — вынес верный вердикт брательник, который вообще непонятно где всю ночь пропадал, — я домой не поеду, сразу на работу, а ты быстро поднимай свою задницу и проваливай учиться.

— Я тоже тебя люблю, — буркнула я в ответ перед тем, как Егор отключился.

Фух, тишина, спокойствие и уверенность: никуда я не пойду. Потом выкручиваться буду, а сейчас спать…

Звучание Имперского марша разбудит кого хочешь.

— Что? — не слишком дружелюбно поинтересовалась я у подруги.

— Вставай! — велел телефон… голосом моего брата. Интересно девки пляшут.

— А?.. — начала было я и не успела больше ничего сказать, потому что эта зараза бессовестная отключилась.

Ого, неужели он у неё ночевал? А как же родители? И… у них что, всё серьезно? Совсем-совсем серьезно? Ну, наконец-то! Я уж думала, не дождусь этого радостного момента!

— Минуту ещё… мой ветер не стих. Мне нравится здесь, в королевстве Кривых. Минуту ещё, минуту е-е… мой ветер не стих. Мне нравится здесь, в королевстве Кривых.

— Алло-о, — простонала я обреченно, хихикнув от мысли, что и сейчас мне ответит Егор.

Не угадала.

— Карюнчик, за тобой заехать?

Как только имя честного человека не исковеркают!

— Дэнчулька, не надо, — мило-мило улыбаясь, хоть он и не мог этого видеть, сладостно протянула я, открывая-таки глаза.

Поспать не дадут, понятно.

— А чего так, Каральчик? — с явной издевкой игриво парировал парень, чем-то с утра уже довольный.

А я терпеть не могу довольных с утра людей, особенно если у меня настроение плохое.

— У меня своя машина есть, Дэнчучулечка.

Захлопнув кружку ноута, я убрала его на столик, рядом с давно пустой кружкой из-под кофе. Плед остался валяться на кресле, частично свисая на пол, а мне пришлось подниматься на ноги.

— Ну, Карёнок, мне хочется увидеть тебя перед тем, как ты четыре пары проторчишь не со мной.

Думал разжалобить? Могу карандаш дать — губу закатать.

— Мне не нужны слухи, Дениска-редиска, — потягиваясь, пошла я в сторону кухни.

Часы на мобильнике показывали, что у меня ещё полтора часа до начала занятий.

— Каринка-малинка, — утратил, похоже, аргументы Дэн.

И теперь решил просто поиздеваться.

— Денис-кипарис.

— Карина-балерина.

— Денис раскис, в лесу повис, под ним лужа, Дениска — клуша!

— Чего? Обидно, вообще-то.

— Это потому, — хмыкнув, порадовалась я своей маленькой победе, — что ты так не умеешь. Денис, серьезно, забирать не нужно, я сама доберусь.

Помолчав для порядка секунды две, парень решил применить иную тактику:

— Пообедаем? — и столько веселости и надежды в голосе, что сказать «нет» я не смогла.

— Всякое может быть, — улыбнулась я в ответ на это, с интересом заглядывая в холодильник.

О, чудо, в нём даже была еда!

— Тогда с нетерпением жду, — с мягкой улыбкой, которая чувствовалась в голосе, попрощался Дэнька, — целую.