Щёлоков - Сергей Кредов

Подразделения по борьбе с преступлениями в сфере антиквариата начинают создаваться в системе уголовного розыска в 1977 году. В ГУУР появляется соответствующий отдел. Николай Анисимович Щёлоков чрезвычайно интересуется этим направлением. Некоторые подозревают — не случайно. После 1982 года подозрения перерастут в уверенность, ироническая характеристика «любитель антиквариата» применительно к Щёлокову станет, пожалуй, второй по частоте употребления после «всесильный министр».

На чем зиждется убежденность, что Николай Анисимович увлекался приобретением предметов антиквариата? А как сомневаться, если у него, несомненно, была такая возможность? Через «руки Щёлокова» как главы МВД проходили огромные ценности. В здании на Огарева, 6, при пятидесятом министре стали регулярно проводиться выставки вещественных доказательств, изъятых у нарушивших закон антикваров, валютчиков, контрабандистов, спекулянтов. Устраивались они для разных категорий посетителей — от представителей творческой интеллигенции до членов Политбюро и руководителей правительства, которых убеждали таким образом, что милиция ест свой хлеб не напрасно. Разумеется, сразу родилось предположение, что высокопоставленные посетители подобных выставок высматривают ценный товар для последующего его приобретения или присвоения.

В то время в «хороших домах» можно было встретить подлинную музейную редкость. Приобретались предметы старины не только сомнительным путем (что греха таить, многие наши военачальники вернулись из освобожденной Европы не с пустыми руками). И не обязательно за большие деньги. Многое из бабушкиных и дедушкиных сундуков попадало на толкучки и уходило порой за бесценок[40]. Не составляло особенного труда достать, скажем, старую икону — имущество в церквях хранилось тогда без описи. В общем, крупный советский чиновник, увлекавшийся антиквариатом, только за счет подарков от людей своего круга мог собрать очень приличную коллекцию предметов искусства и старины музейного уровня.

С. С. Бутенин рассказывает о показательном случае. В сентябре 1979 года в Москве убили вдову армейского генерала Л. Преступники унесли из квартиры погибшей драгоценности на 120 тысяч рублей, 12 тысяч рублей наличными и… два блока «Мальборо». Дочь Л. являлась близкой знакомой Галины Брежневой, поэтому дело поставили на контроль в ЦК, раз в неделю оперативно-следственную группу собирали в Прокуратуре Москвы, в МВД ход расследования курировал первый заместитель министра Чурбанов. Молодого сыщика МУРа Бутенина, участвовавшего в раскрытии, поразили богатое внутреннее убранство квартиры, картины, происхождение которых можно было объяснить только так: генерал Л. после войны был комендантом в одном из германских городов… Однако еще большая неожиданность подстерегала сыщика на кухне. Приглашенный детективами эксперт-искусствовед, заполняя свои бумаги, с любопытством посматривал на стену, где висели две керамические тарелки. Потом подошел к ним, перевернул, постучал, изучил. И говорит: «Эти тарелочки ценнее всего, что унесли преступники и что осталось в квартире. Они из мастерской Микеланджело».

Вот так мог жить мало кому известный генерал-лейтенант Советской армии. А у него ведь имелось начальство. Друзья и сослуживцы кое-что знали, к ним следовало проявлять щедрость. Кстати, долгое время Л. дружил не с кем-нибудь, а с Дмитрием Федоровичем Устиновым. Несколько лет спустя Бутенин узнал от Апакидзе, возглавлявшего бригаду сыщиков, что тогдашний министр обороны и член Политбюро чрезвычайно интересовался ходом расследования, беспокоился, как бы детективы не забрались слишком глубоко[41].

Николай Анисимович Щёлоков часто приобретал красивые, оригинально исполненные, в том числе дорогие вещи. Так же поступала и его супруга. Многое им дарили, многое дарили они. Однако «антиквариата» в привычном значении этого слова у них, по сути, и не было. Ничего — музейного уровня, ничего сверх того, что хорошо (очень хорошо) зарабатывающая семья могла легально приобрести в антикварном магазине, художественной галерее, привезти из-за границы, наконец, получить в подарок от близких людей своего круга. Впоследствии не раз скрупулезно перечислялось, дескать, как много всего, особенно картин, было у Щёлоковых, но так и не стало известно хотя бы об одном факте, чтобы у «любителя антиквариата» обнаружили присвоенный им раритет такого-то века, принадлежавший такому-то антиквару или такой-то церкви. Сейчас бы этот раритет стоял в музее с соответствующей надписью…

Есть еще одна легенда о Щёлокове. Везут ему со всех сторон вещдоки стоимостью в десятки и сотни тысяч рублей, но никак не довезут благодаря бдительности старших соседей.

Несколько слов о картинах. Николай Анисимович собирал свою коллекцию много лет. Да, у него имелись произведения Айвазовского, Шишкина, Кустодиева, Саврасова, но в то время их можно было купить, например, в магазине на Арбате, и редко какое полотно стоило больше тысячи рублей. Забегая вперед скажем: претензии у правоохранительных органов будут к одной картине, подаренной в свое время пятидесятому министру.

Суровый голос главного военного прокурора А. Ф. Катусева из 1991 года (цитируется по книге К. А. Столярова «Голгофа». М., 1991):

«Пристрастие Щёлокова к произведениям искусства не было для меня новостью. Из показаний работников МВД Армянской ССР усматривалось, что в 1971 году, находясь в Ереване, Щёлоков посетил дом-музей М. Сарьяна и поручил купить понравившуюся ему картину „Полевые цветы“. В том же году картина была куплена за 10 тысяч рублей, которые перечислили М. Сарьяну с расчетного счета проектно-сметного бюро МВД Армянской ССР, и вручена Щёлокову».

Министр «поручил купить»… Сведущий читатель понимает, что так дела не делаются. Так обычно оправдываются хозяйственники, когда их ловят на афере. Картина Мартироса Сарьяна, при всем уважении к художнику, едва ли стоила таких денег. Наверное, кто-то в гостеприимной республике на этой операции неплохо заработал. К более правдоподобной версии автор книги приблизился случайно, после разговора с генералом Галустьяном, который, как оказалось, в 1971 году был помощником министра в МВД республики. Оскиан Аршакович очень удивился, узнав, что историю с «Полевыми цветами» Щёлокову ставили в вину.