Живи и ошибайся 2 - Дмитрий Соловей

— Прозоров Григорий Михайлович, — познакомили меня со вторым гостем.

Моё предположение, что это тоже медик, оправдались.

— Доктор медицины. Ждал должности ординарного профессора, но решил посетить наши места, — сообщил Куроедов.

Очень серьёзный поступок, на мой взгляд, и тому должны быть серьёзные причины. Дело в том, что любой выпускник медицинского факультета должен за каждый год своей учёбы (с 1835 года учились пять лет) отработать на государство полтора года. И послать молодого медика могли в любое место — будь то полковой госпиталь, военная крепость на Кавказе или должность уездного врача. Работа тяжёлая и не особо хорошо оплачиваемая.

Улучшить свое положение молодые врачи могли, защитив диссертацию и получив ученую степень. Не могу сказать, что все эти диссертации представляли действительно научный интерес, учитывая состояние той науки в девятнадцатом веке.

Чаще всего молодые врачи делали медико-топографическое описание того региона, где служили. Такое описание подразумевало учёт природных и человеческих ресурсов. В какой-то мере дело нужное, но согласитесь, что это очень далеко от реальных исследований в области медицины. Зато молодой врач получал новый чин и, соответственно, более высокую должность и зарплату.

Кстати, Куроедов тут же просветил, что, оказывается, наш медицинский справочник — это нозологический сборник. По сциентической нозологии (науке о болезнях) сдают экзамены и защищают целые диссертации. Из описанных врачами болезней собирают мировые справочники. Мы своим изданием, вероятно, лишили многих врачей возможности получить учёную степень.

Сейчас самой высокой считается степень доктора медицины и хирургии. Именно среди них были претенденты на получение звания экстраординарного профессора. И вдруг сразу два приезжают к нам в гости. Кажется, мы действительно расшевелили «медицинское болото» до такой степени, что профессора побросали тёплые и денежные места и рванули за знаниями. Другой причины их появления я просто не видел. Главное, что сразу ругаться не стали. Или, что более вероятно, Куроедов им уже прочистил мозги.

Пока выгружались, пока размещались, я успел заметить, что Дубовицкий придерживает левую руку.

— Сломал неудачно, — ответил на мой взгляд профессор. — Никак не вылечу.

Куроедов привычно занял комнату, которую он всегда использовал, а с профессорами пришлось думать, что делать. У меня народа и без того много. Правда, Крендовский с семьёй уже убыл в Петербург, освободив один из флигелей.

Извинившись перед профессорами, пояснил, что новое крыло дома только заложили. Гостей у меня много. На данный момент графиня Новосильцева занимала несколько комнат. При всём моём уважении могу разместить господ только во флигеле. Те возражать не стали и послали слуг с указаниями. Ужинать мы всё равно будем все вместе в большой столовой.

Лиза на появление новых лиц отреагировал спокойно. Привыкла, что у нас не дом, а проходной двор. Больше расспросов последовало от графини. Дама интересовалась общими знакомыми и конкретно пытала Прозорова, как оно в Петербурге. Тот в ответ спросил насчёт дождя из лягушек. Оказывается, в столице только об этом и говорят. И нельзя ли по заказу выдать подобные осадки? Лёшка в ответ поведал, что отец Нестор тот дождь не вызывал, а предрекал, и на данный момент подобных предвидений нет. Профессора дружно огорчились, а я не понял причины. Представляю, какие разговоры идут в Петербурге вокруг этого необычного явления.

Мне показалось, что отношения между двумя профессорами были несколько напряжёнными. Эти двое друзьями не являлись, познакомились уже в Самаре, когда искали Куроедова, и явно видели друг в друге соперника. И каждый из них высказал желание побеседовать со мной наедине. При этом Пётр Александрович намекнул на заинтересованность в лечении.

Позже в кабинете он подтвердил это. Левая рука была неудачно сломана и так же неудачно лечилась. Возможно, произошло смещение кости, я в этом деле помочь не мог. Здесь требовалась консультация Лёшки. Осталось его отловить и вернуть домой. Последнюю записку он присылал от Гундоровых, где гостил и налаживал дружеские связи с будущими родственниками. Но это сообщение я получил больше недели назад. Лёшка мог уже уехать в другое место.

Дубовицкий выслушал мои извинения и заверил, что не спешит, непрочь пообщаться пока со старцем Самарским.

— Ходят слухи, что этот святой излечивает слепых, — пояснил мужчина свой интерес.

— Это слухи, ничего общего с реальностью, — ответил я, размышляя, стоит ли вводить в курс дела этого медика или лучше подождать Лёшку.

Так и не стал ничего отвечать по теме слепых. И в свою очередь поинтересовался, в чём именно специализируется профессор.

Тот много и красочно расписывал свои достижения. Оказывается, он долго учился за границей, в том числе и в Париже. Изначально закончил курс Московского университета с серебряной медалью, став лекарем I степени. Одновременно с этим на его плечи легло управление состоянием отца. Того по приказу императора Николая I сослали в монастырь. На этом месте биографии профессора я с удивлением приподнял брови. Не знал, что в это время практикуется подобное наказание за «превратное толкование Евангелие». Во оно как… есть о чём подумать и быть осторожным на будущее, если уж император лично отслеживает тех, кто отступает от обрядов православной церкви.

В целом Дубовицкий показался мне больше администратором, чем практикующим хирургом. С другой стороны, парню не больше двадцати пяти лет, когда бы он успел тот опыт наработать? Удивительно, что звание профессора получил. С деньгами у него, судя по всему, проблем не было, потому и мог себе позволить уехать в своеобразный отпуск.

С Прозоровым побеседовать удалось только на следующий день после завтрака. При этом профессор Дубовицкий недовольно поглядывал на наше уединение.

Уже через десять минут я стал подумывать о том, что Григорий Михайлович еще более бесполезный медик, чем его коллега. Он был на десяток лет старше Дубовицкого. Гонора, соответственно, тоже больше. Первичное образование получил в семинарии, потом учился в медико-хирургической академии и окончил курс на ветеринарного врача!

Ещё раз уточнив, я убедился, что Прозоров действительно ветеринар. И тем не менее к нам он приехал за какими-то научными трудами, чтобы их систематизировать и переписать.

— Вы не понимаете, как важны эти материалы для Российской истории, — втирал он мне.

— Простите, но никаких материалов я вам предоставить не могу. Всё, что было в черновиках, господин Куроедов тщательным образом зафиксировал.

— А черновики? Дайте мне, я посмотрю, что там важного пропущено или не так понято.

От таких запросов я слегка прифигел. Этот ветеринар начал конкретно напрягать. В очередной раз повторил, что у меня ничего нет, и выпроводил из кабинета. Слишком уж плотоядно стал поглядывать профессор на мои стеллажи с книгами. В общем, послал его со всеми вопросами к господину Куроедову или прямо сразу к старцу Самарскому. К тому же я не понимал, зачем копаться в этой теме. Наш справочник для этого времени прогрессивный и полный.