Попаданка со стажем - Мстислава Черная

Впрочем, мне нет дела до традиций.

Шини вносит поднос, быстро сервирует стол.

Я прищуриваюсь:

– Шини, подготовь чай, а затем пригласи, пожалуйста, папу, – он ведь мне ни в чём не отказывает.

– Да, госпожа.

Шини излишне торопится и папа приходит даже раньше, чем я закачиваю завтракать. Торопливо отодвинув тарелку, я промакиваю губы платком и бросаюсь обниматься. Папа неловко опускает ладонь мне на спину, он до сих пор каждый раз недоверчиво замирает, когда я так делаю:

– Ни-ни?

Я поднимаю лицо и честно говорю:

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Ни-ни.

– Пап, я знаю, что у тебя долг, служба, что ты обязательно поедешь…

– Ни-ни, ведёшь себя, как маленькая. А ведь ты уже завтра…

– Не напоминай, – капризно надуваю я губы.

Пап хмурится:

– Ни-ни, что-то не так? Его высочество очень хорошо к тебе относится.

– Я заранее скучаю по тебе, – улыбаюсь я.

– Ни-ни…

– Пап, а поехали вместе? Сидеть в четырёх стенах я буду после замужества.

– Ни-ни, но ведь не принято.

– И что? Это всего лишь традиция, жёсткого запрета нет. Давай поедем за город, чтобы нас не видели? И обязательно заедем в храм, вместе помолимся? М? За храм нас точно никто не осудит. М? – я нетерпеливо подпрыгиваю, нарочито притворяясь маленькой.

Папа смеётся:

– Безобразница.

– А то! – гордо объявляю я.

Папа кивает:

– Шини, передай приказ, чтобы подготовили мой экипаж.

– Да, господин!

В храм я еду не ради молитв, разумеется. Моя цель – повышенный магический фон. Резерв наполовину пуст, и это неприемлемо, тем более накануне свадьбы – завтра я должна быть во всеоружии.

– Всё же я беспокоюсь…

– Папа, уверена, его высочество отнесётся с пониманием к моему желанию посетить храм.

Папа окончательно сдаётся.

Храм располагается недалеко от столицы, мы доезжаем за два с небольшим часа, и всё это время мы с папой болтаем, я расспрашиваю о делах в Самске. О чём нам ещё говорить? Поначалу папа старается отделываться общими фразами, боится расстроить. Постепенно я вытягиваю подробности, а папа увлекается, начинает рассказывать больше, откровеннее. Дорога пролетает незаметно.

В самом храме мы надолго не задерживаемся, вместе поднимаемся на вершину пирамиды, вместе подходим к алтарю, вместе берём из ритуальной миски по щепотке бурого порошка и бросаем в горящий на алтаре огонь. Пламя моментально окрашивается в розово-малиновые тона, к небу устремляется дымное облако. Всё, можно спускаться и возвращаться.

Но я не тороплюсь.

Шини по моему распоряжению прихватила корзинку с обедом, и мы в саду при храме устраиваем пикник. Папа счастлив, я счастлива за него.

И резерв я восполняю почти полностью. Остатки доберу по дороге.

Домой мы возвращаемся довольно поздно, выслушиваем отчёт господина Енца.

– Старший брат, – на пороге появляется дядя.

Папа не удостаивает его и взгляда.

– Младший лорд Ламбрин?

Я потрясённо вздрагиваю. Папа из-за меня отверг родство?! Формально обе ветви остаются семьёй, никакого публичного разрыва не будет. Просто папа чётко провёл границу между собой и младшим братом. Теперь, что бы ни происходило, папа больше не будет вмешиваться.

– Старший лорд Ламбрин, – глухо повторяет дядя.

– Согласно записям вашей супруги в учётных книгах, ваш вклад в общий семейный фонд настолько мал, что его трудно заметить. Разницу в жаловании губернатора и простого чиновника упоминать не стоит. Ежемесячно три четверти моего жалования передавались в дом, вы же из своего жалования не выделяли и четверти.

– Я…

– Поскольку старшей ветви в родовом доме не остаётся, общий фонд будет разделён между двумя ветвями согласно вкладу каждой ветви. Доля старшей ветви переходит в приданое Нишаль. Ваша доля переходит в ведение вашей супруги.

– Да, лорд Ламбрин.

Дядя уходит не слишком огорчённый. По моему, больше всего его расстраивает, что он лишился не притока денег, а поддержки влиятельного губернатора. Собственно, родовой дом фактически остаётся за дядей…

Я прижимаюсь к папе, устраиваю голову у него на плече.

– Нишаль, тебе пора отдыхать. Завтра у тебя трудный день.

– Ага. Но я посижу с тобой ещё немного?

А потом надо тайком пробраться на кухню, прихватить на утро завтрак. Соблюдать «голодную» свадебную традицию я точно не собираюсь. И только потом спать…

Второй раз я забираюсь в свадебный паланкин.

Если прошлый готовил для меня дядя, и было ужасно неудобно, то в этот раз папа расстарался. Когда только успел? Внутри просторно, удобно. Сколько носильщиков переносят паланкин, не знаю. Наверное, человек восемь, а то и больше, движение плавное, паланкин почти не качается.

Сердце бьётся подозрительно часто. Нет ни единой причины нервничать, но я почему-то волнуюсь. Какой-то час, а то и меньше, и мы с Тенером станем мужем и женой, он увезёт меня в свой дворец…

Я же не хотела привязываться!

Я вздыхаю, на месте не сидится, но каким бы просторным паланкин ни был, встать и побродить не получится.

Папа рядом, возглавляет процессию.

Может, сбежать? Ещё не поздно.

Да что со мной?! Веду себя как настоящая новобрачная.

Тц!

Я закрываю глаза и пытаюсь успокоиться, но в голову лезут глупейшие мысли. А если я наступлю на подол и упаду? Императорское платье по местным меркам великолепно. Тяжеленная тёмно-синяя ткань щедро расшита золотом, что только добавляет ей веса. Жёсткий воротник-стойка чуть покалывает шею. Я проверяла, не зашили ли мне в него какой особый «подарок», но нет, колет золотая нить.

Рукава тянутся не на три метра, а на все пять. Про шлейф вспоминать не хочется. Накидка закрывает лицо, и сквозь неё я вижу мир расплывчато, будто в мутном мареве.

На свадьбе ведь ничего не случится, верно? Желающих испортить нам с Тенером праздник слишком много. Нам?! Я совсем запуталась.

Паланкин медленно опускается.

– Нишаль, – раздаётся из-за полога голос папы, – моя девочка. Ты покинула мой дом, и тебя уже встречает его высочество. Его высочество отныне будет беречь тебя. Я должен напутствовать тебя стать хорошей женой, но я не стану. Я оставлю тебе только одно своё отцовское напутствие. Нишаль, будь счастлива. И знай, чтобы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне, и я поддержу тебя.