Черная дорога - Мэл Одом

Но все равно, хотя с этими плаксами и много хлопот, она не хотела, чтобы их съели.

Она все смотрела и смотрела на каменную голову змеи, проглотившей ее братьев. Девочку никто не слышал, и она тихонько молилась так, как учили ее в маленькой церкви Захарума, чувствуя при этом вину, ведь папенька говорил, что новый пророк – единственный шанс для ее братьев. Каждый день им становилось хуже, они болели, слабели и все больше осознавали, что не похожи на других, что не способны ходить или шевелиться так, как им хотелось бы. Должно быть, это ужасно. Они не могут быть счастливы ни друг с дружкой, ни с кем-то еще.

– Путь Мечты! Путь Мечты! – вопили вокруг люди, потрясая кулаками в воздухе.

От криков Меридор всегда чувствовала себя неуютно. Звук получается такой злой, такой пугающий. Папенька всегда говорит, что люди на самом деле не такие, просто они полны надежды. Меридор не могла понять, отчего кому-то хочется спуститься в брюхо каменной змеи. Но все же это был Путь Мечты, а Путь Мечты – если верить папеньке – может совершить любое чудо. За последний год девочка уже видела несколько чудес, но они не произвели на нее большого впечатления. Дьен-ап-Стен еще не избирал никого из тех, кого она знала.

Иногда вечерами, когда вся семья собиралась вокруг стола за скромной трапезой, они заговаривали о том, что бы они пожелали, если бы им выпал шанс пройти по Пути Мечты. Меридор не вступала в эти беседы – девочка не знала, чего ей хочется сейчас, и не знала, кем ей захочется быть, когда она вырастет.

Лежащие на языке змеи братья Меридор кричали в два горла. Она видела их крохотные личики, видела, как поблескивают на щеках слезки, будто алмазы, слышала плач.

Меридор подняла глаза на мать:

– Ма…

– Тс-с-с, – ответила матушка, комкая в руках подол своего модного платья, которое сшила специально, чтобы ходить в Церковь Пророка Света.

В Церковь Захарума она никогда не надевала ничего подобного и всегда говорила, что быть бедным в глазах Церкви не так уж и плохо. И все же папенька и матушка настаивали, чтобы все дважды в неделю мылись и шли в новую церковь в чистом.

Испуганная и взволнованная, Меридор замолчала. Она видела, как Микель и Дэнис вкатились в змеиную пасть, к Пути Мечты в ее брюхе. За месяцы посещений церкви девочка не раз видела, как люди входят змее в рот, а потом выходят оттуда живые и здоровые. Но даже Дьен-ап-Стен – как он сможет исцелить ее братьев?

Пасть змеи захлопнулась. Мастер Молви-да со своего помоста над огненными глазами змеи начал молитву. Крики двух маленьких мальчиков эхом носилось по собору. Стиснув кулачки и прижав их к груди, Меридор, слушая этот жуткий плач, попятилась и наткнулась на стоящего рядом мужчину.

Она сразу повернулась, чтобы извиниться, – многие взрослые в этой церкви были очень вспыльчивы, особенно с детьми. Дьен-ап-Стен часто выбирал ребятишек для чудес и исцелений, а большинству взрослых казалось, что сопляки этого не заслуживают.

– Простите, – сказала Меридор, глядя снизу вверх.

И оцепенела, увидев над собой лицо чудовища. Мужчина был высокий, крупный, – впрочем, это частично скрывал его простой шерстяной дорожный плащ. Одежда поношенная, в заплатках, местами просто порванная, в песке и дорожной пыли. Обтрепанный платок на шее завязан морским узлом – дядюшка Рамаис показывал такой же. Мужчина стоял как тень, вырезанная из толпы.

Но самым ужасным было, конечно, его лицо. Черное, обугленное, с потрескавшейся, словно от жара, жесткой кожей. Из тонких трещин сочились струйки крови, будто человек так потел. Больше всего пострадала левая сторона лица, напоминавшая лунное затмение – то самое, которое случилось в ту ночь, когда родились Микель с Дэнисом.

– Ничего, девочка, – хрипло ответил мужчина.

– Болит? – спросила Меридор. И тут же захлопнула ладошкой рот, потому что вспомнила, что многие взрослые не любят, когда им задают вопросы, особенно о вещах, о которых они, наверное, не хотят говорить.

Легкая улыбка пробежала по пузырящимся волдырями губам мужчины, новый ручеек крови показался на обожженной щеке, боль блеснула в глазах.

– Все время, – ответил он.

– И ты пришел сюда, надеясь вылечиться?

Кажется, этот человек не возражает, чтобы его расспрашивали.

– Нет.

Мужчина покачал головой, чуть сдвинув этим капюшон своего дорожного плаща, обнажив заскорузлую корку сожженных волос на почерневшей коже.

– Тогда почему ты здесь?

– Я пришел посмотреть на Путь Мечты, о котором так много слышал.

– Он тут уже давно. Ты бывал у нас раньше?

– Нет.

– А почему?

Обожженный человек посмотрел на нее – сверху вниз:

– Ты любопытный ребенок.

– Да. Извини. Это не мое дело.

– Да, не твое. – Мужчина перевел взгляд на каменную змею. Барабаны гремели, цимбалы звенели, свирели и флейты продолжали плести замысловатые мелодии. – Это твои братья?

– Да. Микель и Дэнис. Они сросшиеся.

Меридор слегка споткнулась на последнем слове. Оно звучало как-то неправильно. Даже после стольких лет рассказов людям о своих братьях ей не каждый раз удавалось выговорить его.

– Ты считаешь их отвратительными?

– Нет, – вздохнула Меридор. – Они просто несчастные, и им больно.

Крики мальчиков снова пронеслись по собору. Мастер Молви-да, стоя наверху, не собирался останавливать ритуал.

– Кажется, им и сейчас больно.

– Да.

Меридор беспокоилась о своих братиках, как всегда, когда они исчезали из поля ее зрения. Она столько времени заботилась о них, так как же можно не волноваться?

– Ты видела других исцеленных? – спросил обожженный мужчина.

– Да. Много.

Меридор следила за изгибами гигантской змеи. Неужели Микель и Дэнис идут сейчас по Пути Мечты? Или они просто попали в ловушку внутри каменной утробы и с ними происходит что-то действительно ужасное?

– И что ты видела?

– Видела, как калека распрямился, слепой стал видеть, как болезни всякие проходили.

– Мне говорили, что Дьен-ап-Стен обычно выбирает для исцеления детей.

Меридор кивнула.

– Многим взрослым это не нравится, – сказал обожженный. – Я слышал их разговоры в тавернах в городе и на корабле, на котором приплыл сюда.

Меридор снова кивнула. Она видела, как люди Бромвела, обсуждая такие вещи, заканчивают дракой. Она не намеревалась спорить или указывать на то, что в городе очень много больных детей.

– Как ты думаешь, почему Дьен-ап-Стен выбирает детей?