Бывшая жена - Дана Алексеева

Я знаю, что успокоит любимую… Знатный трах. Только он способен сбить эту стервозную чертовщинку с лица.

Срываю милое платьице и любуюсь на голую Аню в одних трусах. Они здесь явно лишние. Соски стоят оловянными солдатиками, один из которых Аня теребит в предвкушении.

Я облюбовываю языком упругую грудь, а пальцем отодвигаю ткань влажных трусиков, массируя сочащееся от возбуждения лоно.

Малышка готова и сильно хочет меня. Извивается, сглатывая стоны, когда проникаю пальцами внутрь, но и этого ей мало… Как и мне. В штанах всё уже дымит. Стоит колом и просится наружу, чтобы доставить максимальное удовольствие нам обоим.

Трусики летят на пол, а женские ноги покорно раздвигаются перед большим возбужденным агрегатом. Я врываюсь в неё со всем неистовым желанием, растягивая тугую дырочку. Кайф. Просто охрененно чувствовать её изнутри и долбить, доводя до фееричного исступления ту, которую люблю и сильно хочу.

Скажу, что сегодня – один из самых лучших дней в моей жизни, и не совру. И самое главное – не последний. В этом я уверен, ведь у нас всё только начинается…

Спустя полгода

Кто-то может простить измену, а кто-то нет.

Я не смогла и теперь счастлива.

Абсолютно.

Правда, для этого пришлось выяснить некоторые обстоятельства: например, что измены не было. Ещё понять собственную глупость и поспешность в поступках, но два развода хорошо вразумили меня, надавав по лбу до огромного синяка. И простить себя за это, ведь в противном случае самоуничижение утопило бы меня, а не спасло.

Надо бороться за своё счастье – не последняя мысль, которая обосновалась в моём сознании. Не отбиваться от него или бежать сломя голову, круша всё на своём пути. Чтобы не допустить эту ошибку, для начала нужно разглядеть счастье и понять, что это именно оно. Твоё. Родное. И жизненно необходимое.

Порой то, что видим через призму своих принципов – это совсем не то, что есть на самом деле. Надо остановиться и выдохнуть, охладить голову от обуревающих её чувств и обернуться назад. Иначе велик риск совершить ошибку – грубую, иногда непоправимую, от которой в будущем можно захлебнуться в болоте и не выгрести на сушу.

Я проверила это на себе. И, поверьте на слово, не стоит ваша светлая голова этих шишек.

– Тебя можно поздравить? – деловито спрашиваю, когда вижу в руках Артёма заветный документ.

Мы с дочкой ждали Артема в машине около получаса, но по факту о-очень долго. Особенно это ощущаешь, когда на заднем сиденье елозит непоседливая «стрекоза».

– Да, вот она, родненькая, – хлопает по зелёной бумажке и демонстративно передаёт мне. – Никогда не думал, что когда-нибудь буду радоваться разводу, а нет – счастлив, как дитя.

«Свидетельство о расторжении брака» – пробегаются мои глаза по главной строчке…

– Тогда принимайте мои поздравления, Артём Константинович.

Я прекрасно понимаю его, ведь у самой хранится в папке подобный документ. Невероятное чувство освобождения накрывает, когда ощущаешь подушечками пальцев крепость бумаги и её запах, который на радостях кажется просто чудным.

В отличие от моего мужа, бывшая жена Артёма полгода затягивала бракоразводный процесс. Думаю, ему ещё повезло… Если бы у них были общие дети, то Лиза присосалась бы пиявкой и никогда бы не сдалась.

– Это надо отпраздновать, – решительно заявляет Артём и заводит машину. – Куда рванём?

– В пиццерию! – оживляется Катя и обнимает его за шею. – Вези нас в пиццерию, папа!

Мы оба замолкаем и переглядываемся в попытке понять, послышалось нам или нет.

– Как ты меня назвала? – тихо переспрашивает Артём.

Катя тупит взгляд и смущённо повторяет:

– Папа…

Не знаю, что творится сейчас с Артёмом, но моё сердце в этот момент останавливается. Ещё чуть-чуть, и оно разорвётся от нахлынувших чувств.

– А как же ещё называют человека, который живёт с мамой, очень любит её и меня тоже? И тем более… – её хитренькие глаза сужаются. – Я видела, как вы целовались, вот так. Теперь у вас будет свадьба и ребёночек, я всё знаю-ю-ю…

Это так трогательно, смешно и мило одновременно, что задевает за живое и заставляет расчувствоваться. Я вижу, как блестят глаза у Артёма, да и сама не могу сдержать слёз.

– Какая ты у нас умненькая девочка, – шмыгает носом папа и пересаживает дочь к себе на колени. Он заглядывает в её чистые голубые глаза и уточняет, не спеша. – То есть … Я могу называть тебя дочкой?

– Можешь, – кивает она, чуть улыбаясь. – Мне даже будет приятно.

– Доченька моя… – срывается мужской голос.

Артём прижимает Катю к дрожащей груди, и я вижу, как по его щеке скатывается слеза.

– Папа, сколько можно обниматься, задушишь… – кряхтит маленький ангелочек и оглядывается на меня. – Мама, а ты чего плачешь?

– Ничего, золотце, – всхлипываю я, утирая слёзы. – Всё хорошо…

– А-а, – открывает Катя рот, но вряд ли понимает взрослые стенания. И между делом интересуется. – Ну, раз всё хорошо… Может, поедем в пиццерию?

– Обязательно, – посмеиваясь, целует её Артем и отправляет в детское кресло. – Поедем прямо сейчас.

– Ура! – не сдерживается Катя и облегченно вздыхает. – Ох, хорошо, когда всё хорошо.

А вот с этим не поспоришь.