Война без людей - Харитон Байконурович Мамбурин

class="p1">— Да слышу я, — попытался я слегка отодвинуться от женщины, — Особо ничего не изменилось, пляшем дальше…

— Как не изменилось⁈ — меня самым наглым образом схватили за уши, — Витя! Что с тобой?!!

— Это с вами «что»? — тяжело посмотрел я на женщину, — Что с вами не так? Спрятались за работой, что вы, что Окалина? Интересный труд, коньячок по вечерам, посиделочки, мужиков обсудить, на Юльку пожаловаться — вот жизнь и удалась, товарищ Молоко? А что там все, кому не лень, сгибают нас, неогенов, в любую удобную позу — так куда деваться, мы ж на благо Родины работаем, да⁈ Витя дыши, Витя не дыши, Витя жопу почеши?

Бедная женщина от меня отпрянула так, что пришлось её ловить, чтобы не упала.

Привычки, уважаемая публика, в чем несуществовании я начинаю сомневаться, иногда могут быть очень дерьмовой вещью. Родитель, не замечающий, что его ребенок повзрослел. Не желающий думать о том, что все его косяки, все ошибки взрослого человека, ребенок запоминает куда лучше, чем всё остальное. И на слова, когда-то уместные, взрослеющее дитя реагирует уже совсем по-другому. Взгляд сына или дочери, в котором всё больше и больше сдержанности и снисхождения… или наоборот, все меньше. Мы не хотим замечать такие вещи. Они безболезненно зреют как прыщи, иногда перерастая в раковую опухоль или нечто пусть и не смертельное, но очень неприятное.

Чему мне радоваться?

Вот то-то же.

Переговоры Окалины много времени не заняли — уже через час за нами выслали вертолет. Молоко осталась на рабочем месте, пересылая собранные с меня данные уже куда-то в неизвестном направлении, с конечным адресатом в виде самого Валиаччи. Пока нас везли на другой конец Стакомска, героическая блондинка постоянно была на спутниковом телефоне, периодически морщась от резких звуков, с которыми ей телефон сообщал, что и другие люди ну просто очень сильно жаждут с ней пообщаться.

Кажется, кто-то хотел поторговаться или что-то узнать, но не успел — первыми информацию получили шишки из Комитета по Социальной Интеграции, тут же приведя в действия свои заначенные козыри в виде неогенов-силовиков. Обычных военных, с которыми до этого шли торги за независимость или хрен знает за что, просто блокировали в кабинетах. Как я уже и говорил: «война без людей». Люди просто были не готовы к тому, что неогены способны быстро консолидироваться при угрозе им как виду.

Хотя… я, выбегая из вертолета, взял свои слова обратно, когда снайперская пуля крупного калибра снесла мне половину черепа прямо на глазах встречающего стада знакомых высокопоставленных морд.

—…овсем уже ох*ели… — недовольно пробормотал я вытаращившей глаза Нелле Аркадьевне, восстанавливаясь после молниеносного перехода в туманное состояние и обратно, — Штаны поносить не дают!

Ну да, снова голый же.

Надо сказать, именно это событие вызвало странную, но крайне благоприятную для нас с будущей тещей реакцию среди встречающих. Люди, с нервными, злыми и требовательными лицами стали внезапно вежливыми и негромкими до такой степени, что я вслух пожалел, что не оторвал сам себе голову раньше, когда мы еще сидели у озера в секретной землянке. Ну, в воспитательных целях. Последнее я, конечно, не произносил вслух, но горячий взгляд товарища майора, исполненный, наверное, благодарности за то, что я всё-таки не умер от пули, сверлил мне спину всю дорогу до переговорной.

— Пока ждём решения «Стигмы», вопрос к вам, Нелла Аркадьевна, — знакомый седой мужик первым делом развернул жвала к блондинке, — Чего вы ожидаете за сотрудничество с нами и насколько полным оно будет?

— Ожидаю восстановления и оправдания, — тут же отрубила моя будущая теща (люблю её так называть), — Полного, абсолютного. С извинениями на всю страну. Ордена с медальками можете себе в жопу засунуть. Далее — все силовики города переходят под управление НИИСУКРС, даже гребаные участковые. Вы устроили здесь бордель, такого больше в Стакомске не будет.

— Но… — тут же протянул другой смутно знакомый мне тип, похожий на большого начальника.

— Это более чем приемлемо! — тут же заткнул его седой, — Окалина — единственный кандидат, способный гарантировать быстрое восстановление порядка! У нас нет времени на торги и заговоры, всё висит на волоске. Требования уместны, требования приняты! Изотов! У вас есть какие-то… пожелания?

— Никаких, — буркнул я, а затем, видя, как на меня выпучились все собравшиеся в зале люди, пояснил, — Я уже пытался с вами разговаривать. Чем это кончилось, нам всем известно. Требований у меня никаких, пожеланий — ноль. А, стоп, одно есть. Если с головы моих близких, к которым относится и присутствующая здесь товарищ майор, упадёт хотя бы один волос, шансы, что я после текущего кризиса пойду на переговоры хоть с кем-то, п*здливые вы мои патриоты, будут ничтожны. В лучшем случае. В худшем, я убью вас, убью ваши семьи, убью ваших знакомых и домашних животных. Довольно доходчиво, да?

— Товарищ Изо…

— И сделаю это медленно… - теперь уже я заткнул седого, — Я уже пытался с вами разговаривать. Теперь будут условия. Лично. К вам. Как к не оправдавшим доверия. К раскольникам. Разговаривать я уже буду с теми, кто отсиживается сейчас в Кремле и хочет нажать на кнопочку, чтобы нас с вами больше не было, а всё хорошее — осталось. На этом всё. В данный момент, я подчиненный товарища Окалины и буду действовать под её руководством.

Вчера (ну, или пару недель назад), это были высоко взлетевшие неогены. Организаторы. Лица, принимающие решения. Представители Системы, одни из самых влиятельных на Земле. Сегодня, хоть и вынужденно, они действительно стали диссидентами, чисто ради увеличения шансов на собственное выживание. Я сам диссидент, который просто играл по правилам. По ним меня и имели, изначально лишив возможности встать и долбануть тапком по столу. Теперь всех имею… нет, не я.

Люди. Я был свидетелем, как легко люди расстались с живым общением, заменив его гораздо более удобным серфингом в мобильных устройствах. Как они перестали ценить общение с соседями, с друзьями, с коллегами по работе, с родственниками. Разговор там, где удобно, с тем, с кем удобно, потому что сэкономленное время может быть потрачено столькими способами! Игры, видеофильмы, сериалы, ленты новостей, да хоть голых баб смотреть! А еще есть бесконтактные платежи, видеозвонки, доставка по Интернету, сайты знакомств, социальные сети…

Я знаю, за что продадут и душу, и потроха. Я видел это. Когда люди привыкнут к новом удобствам, когда пропитаются чувством безопасности, тогда настанет время, когда власть не сможет взять ни один человек. Все в этой комнате виновны в её злоупотреблении, включая и меня. Мы все… просто люди. Ненадежные, хрупкие, лживые и эгоистичные. Нам нет доверия. Я это знаю точно, придя из другого, куда более грязного, низкого и лживого мира. Высокие идеалы падут, кумовство расцветет, коррупция сорвёт с себя последние цепи, инерция вседозволенности перекроит эту, пока еще цветущую страну, в нечто иное. Не плохое, не больное и не гнилое, но начавшее забывать, что такое «хороший человек» и почему нужно быть именно таким. Это естественный процесс, потому что сейчас — хорошие времена. А они, как мы все знаем, порождают слабых людей.

— Изотов, вам нужно будет принять участие в опыте Валиаччи, — тем временем говорил седой, — А затем, после получения им результата, любого результата, ликвидировать этого человека. В идеале и весь персонал базы тоже. Но до этого момента мы можем успеть сделать кое-что другое. Стабилизировать обстановку. Давайте запишем короткое видео, в котором вы сделаете вид, что подконтрольны нам… ладно, не нам, не смотрите так! Хотя бы Окалине, товарищ! Весь этот сыр-бор начался из-за протокола, но поверьте, никто его применять не хочет, все боятся! Мы боимся здесь, там боятся тоже!

Тут уже все загомонили. «Сделайте вид», «дайте нам рычаг для переговоров», «Валиаччи уже бессилен»… Как будто не смотрели мне в лицо, с прижатым к нему рукой, с бессилием и ужасом буквально пять минут назад. Я усмехнулся. Именно благодаря таким своим качествам люди в итоге и выберут Систему. Обречены на это.

Отснять на примитивную камеру несколько сценок, где я в КАПНИМ-е, весь такой раскаявшийся, понуро сижу около стоящей в позе начинающей доминатрикс Окалины, труда не составило. Звонок итальянца задерживался, наши гостеприимные хозяева, на чьи рожи уже вернулись продуманные выражения, нервничали и суетились,