Горящая колесница - Миюки Миябэ

Забегать вперёд не следовало — Хомма старался себя осадить, но всё равно ему трудно было удержаться от предположении: «А не могла ли фальшивая Сёко, покачиваясь в вагоне экспресса, направляющегося в Уцуномию, строить в это время планы убийства?»

Убрать мать и превратиться в дочь — неужели она всё рассчитала наверняка.

Вокзал был новёхонький. А Уцуномия-то, оказывается, современный город!

Выходов из здания вокзала было два — на восток и на запад. Чтобы разведать обстановку, Хомма прогулялся по галерее, соединяющей западное и восточное крыло, заглянул в торговый комплекс. Атмосфера там была в точности как в универмагах где-нибудь на Гиндзе или в Синдзюку. Товары — одежда и прочее — по ассортименту, расцветкам, дизайну не отличались от таких же вещей в крупных столичных магазинах, — по крайней мере, так показалось Хомме.

Во время этой своей прогулки он обратил внимание на объявления: «Требуется персонал». Такие бумажки были приклеены к стеклу и в ресторанах, и в кафе, и даже в одном из бутиков. Стало быть, нехватка работников здесь точно такая же проблема, как в центре Токио.

Это спальный пригород, из которого люди ездят на работу на экспрессе «Синкансэн». Значит, теперь этот город оказался уже в черте мегаполиса.

Десять лет назад, когда Сёко было восемнадцать, наверное, ещё никто так не думал. Однако это и тогда был не маленький город, пусть и провинциальный. «И что её так потянуло в Токио?» — недоумевал Хомма. Если бы она хотела учиться дальше — это дело другое. Но ведь она же и в столице, когда девять лет назад туда перебралась, устроилась работать в фирму, которая расположена на окраине, в округе Эдогава.

В здании вокзала было чисто и очень оживлённо, навстречу двигался непрерывный поток людей. Но иностранцы не попадались, и это, пожалуй, составляло единственное отличие от Токио. Те иностранцы, которые приезжают, как говорится, «на заработки», направляются либо в большие города вроде Токио и Осаки, либо совсем уж в глушь — в какие-нибудь курортные местечки, на горячие источники. По крайней мере, женщины. Для них Уцуномия — ни то ни сё, то ли слишком далеко, то ли слишком близко.

Когда Хомма, выбрав тот выход из здания вокзала, где было более людно, прошёл через турникеты и оказался на улице, ему первым делом бросился в глаза большой пешеходный мост. Может, мостом и нельзя это назвать, скорее, пешеходный переход на высоких опорах. Такие часто бывают возле вокзалов в тех городах, где останавливается экспресс «Синкансэн», и вдоль северо-восточной его ветки, и вдоль центральной, Хомма посмотрел сквозь просвет в бетонных перилах: внизу был автобусный терминал. Конечно, имелся и стенд с указанием мест посадки на автобусы различных направлений, но уж очень там всего было много, уж очень всё было непонятно — Хомма так и не разобрался, как ему доехать в квартал Итёдзака. В конце концов, он опять прибегнул к услугам такси.

Сказал адрес, а объяснять дорогу не стал — он ведь не здешний, только попросил доставить его в нужный микрорайон. Водитель-коротышка покачал головой:

— Сегодня ведь выходной, проводятся велосипедные гонки, поэтому на дорогах, возможно, будут пробки.

Они поехали направо по широкой улице, идущей перед вокзалом, а минут через пять повернули с неё налево, там оказалась такая же широкая улица. Машина двигалась в западном направлении. Хомма взглянул в карту, купленную только что в вокзальном киоске. Судя по всему, скоро они проедут мимо полицейского департамента Центрального района Уцуномии, а потом мимо зданий городского и префектурального Полицейского управления.

Конечно, он подумывал зайти в местную полицию и там выяснить обстоятельства смерти матери Сэкинэ, Тосико. Поскольку это был несчастный случай, что-то у них должно сохраниться. Если бы Икари был в курсе, он непременно посоветовал бы обратиться в полицию и пообещал, что заранее с ними свяжется. Так вышло бы быстрее. Хомма нарочно не стал этого делать, ему хотелось начать самому, с чистого листа. После смерти Тосико прошло два года и два месяца. Не похоже, чтобы до сих пор кто-то ставил под сомнение обстоятельства её гибели. Её дочь Сёко благополучно получила деньги по страховке. Это значит, что полиция не нашла в смерти Тосико ничего подозрительного и закрыла дело. Раз так, спешить некуда. Сначала он сам побывает на месте происшествия, расспросит местных жителей, а уж если понадобится идти в полицию — это он оставит напоследок.

Сколько они уже едут — минут двадцать?

— Приехали, это здесь.

Водитель затормозил. Он остановился возле телеграфного столба, на котором была табличка с номером квартала: «Итёдзака 2010». Столб стоял у въезда в узкий тупичок в виде буквы «Т», рядом висел знак одностороннего движения.

— Дом две тысячи пять будет подальше, в глубине.

Дверца закрылась, таксист уехал. Хомма принялся осматриваться. С того самого момента, как он сел в такси — нет, даже раньше, ещё когда вышел на станции, — Хомма почувствовал, какой в этом городе плоский ландшафт. Так и должно быть, ведь если подумать — город-то находится в самом центре равнины Канто. Однако название квартала Итёдзака — «склон, поросший деревьями гинкго», — рисовало в его воображении какие-то холмы, что-нибудь вроде токийского района Сибуя. И где же это в таком плоском месте нашлась лестница, чтобы пьяный человек мог упасть и разбиться насмерть? Неужели Тосико Сэкинэ погибла, упав с лестницы в своём доме?

Вообще-то, этот квартал Итёдзака напомнил ему его собственную округу в Мидзумото, такой же тихий жилой район. Многоквартирных корпусов здесь немного, в основном частные постройки, и большинству из них уже немало лет. Они не производят впечатления дешёвки, как те дома, что строятся теперь на продажу по готовым типовым проектам, и потому видно, что хозяева обосновались здесь давно.

Хомма медленно пошёл по Т-образному переулку. Издалека показалась парочка — двое двигались ему навстречу держась за руки. Женщина слегка задержала взгляд на хромающей походке Хоммы и тут же отвернулась. Мужчина продолжал оживлённо о чём-то рассказывать. Потом Хомма отметил про себя парикмахерскую — на вывеске значилось: «Салон Л’Ореаль». В доме напротив учили детей считать на японских счётах соробан. Рядом стоял узкий и длинный трёхэтажный дом, из окон которого драконами вылезали распялки со стираным бельём. На первом этаже этого дома был склад и магазин пиломатериалов. По соседству, как раз на таком расстоянии, чтобы припарковать одну машину, был двухэтажный дом, крашенный поверх штукатурки. Двери раздвижные, в алюминиевой раме, а над ними старомодная, выведенная тушью табличка: «Вилла Аканэ». Это и был дом 2005.

Пока Хомма, сунув руки в карманы, размышлял, как ему подступиться к своей цели, двери открылись и на улицу вышли двое детей, по виду — ученики начальной школы. Это были мальчик и девочка, девочка чуть постарше. Наверное, брат и сестра. Алюминиевая рама двигалась тяжело, девочка толкала её что было сил. Стоит руке соскользнуть, и девчонка по инерции стукнется головой — смотреть на это было невыносимо: ребёнок явно подвергается опасности.