Неодолимое желание - Сабрина Джеффрис

— Ты просто хочешь получить свое наследство, — обвинила его Вирджиния, хотя сама в это больше не верила.

— Если это — единственная причина, которая удерживает тебя от согласия на брак со мной, я могу прямо сейчас решить эту проблему. Я откажусь от своего наследства. Как только я женюсь, бабушка будет довольна и никого не лишит наследства. Я просто скажу ей, чтобы мою часть она разделила среди остальных.

Вирджиния в состоянии шока развернулась к нему лицом. Неужели он действительно откажется от своего состояния ради нее?

— Ты шутишь?

Искреннее выражение его лица потрясло Вирджинию.

— Деньги мало значат для меня.

— Даже если они могут помочь тебе осуществить свою мечту?

— Я и без них могу это сделать.

— Ты хочешь сказать, с помощью пари, участвуя в гонках? — сжалось сердце Вирджинии.

— Без наследства мне придется участвовать в гонках, чтобы обеспечить нас, — блеснул глазами Гейбриел.

— В таком случае будет лучше, если ты получишь наследство.

— Осторожно, моя дорогая, — пробормотал Гейбриел, — или я подумаю, что ты выходишь за меня из-за денег.

— А ради чего еще мне выходить за тебя замуж, за такого бесшабашного человека? — рассердившись, толкнула его в грудь Вирджиния.

— Ради этого, — мрачно улыбнулся Гейбриел.

Он целовал ее медленно, страстно. И все это время не переставал ласкать, доводя до изнеможения. Вирджиния вскрикнула, оторвавшись от его губ, чтобы перевести и восстановить дыхание. Но ей это не удалось. Гейбриел опрокинул ее себе на руки и коснулся губами груди, продолжая умело ласкать между бедер. Казалось, он знал то, что ей нужно, гораздо раньше, чем она сама поняла это.

— Я хочу тебя, любовь моя, — простонал он, не отрываясь от ее груди. — Я хочу любить тебя. Позволь мне это сделать.

Здравомыслящая женщина сказала бы «нет». Как только она отдаст себя ему, пути назад не будет. Им придется пожениться. А он по-прежнему продолжает хранить от нее секреты, как будто прячется за запертой дверью, у которой даже ручки нет.

Но ведь он перестал носить ради нее черную одежду. Еще и от наследства хочет отказаться. Это было гораздо больше того, на что она надеялась. Но другой единственный вариант — прямо сейчас отправить Гейбриела прочь и растянуть его ухаживания на более длительный период, пока она не будет в нем уверена, — ее тоже не привлекал.

Она устала стараться для всех и никогда ничего не брать для себя. Она устала от бесконечного желания иметь собственный дом, семью и мужа. То, что предлагал Гейбриел, не является идеальным. Но разве есть в этом мире что-то идеальное?

Где-то глубоко в душе у нее жила уверенность, что однажды он посвятит ее в свои тайны. Он уже позволил ей проникнуть в них глубже, чем она надеялась.

— Хорошо, я согласна, — заглянула она в его бездонные глаза.

Застонав удовольствия, Гейбриел поставил ее на пол, чтобы иметь возможность снять сапоги и отбросить их в сторону. Потом он поднялся и потянул с плеч Вирджинии ночную рубашку. Она легко соскользнула с тела, оставив ее обнаженной, как березку зимой.

Гейбриел не сводил с нее потемневших от желания глаз. Его взгляд был обжигающим и обожающим одновременно.

— Ты самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видел.

— Мне известно, что в твоем окружении довольно много красивых женщин, — прошептала Вирджиния, разрываясь между желанием поверить ему и страхом, что лишится невинности только ради того, чтобы удержать такого шалопая, как он.

— Несмотря на общественное мнение, — засмеялся Гейбриел, — в моем окружении все больше лошади да мужчины, которые участвуют в гонках. От респектабельного общества я держусь как можно дальше, и те женщины, которых я там знаю, либо скучны, либо глупы. Либо и то, и другое сразу. Ты не принадлежишь ни к тем, ни к другим.

— А женщины, которые не относятся к респектабельному обществу? Ты, должно быть, привык спать с женщинами, у которых… — Вирджиния опустила глаза на свою грудь и сглотнула. — У которых… э-э… формы крупнее.

— Не смей клеветать на свои формы! — Хмурясь, Гейбриел притянул ее к себе. — Они безупречны. Ты вся безупречна. — Он наклонил голову и поцеловал поочередно каждую грудь. — Ночью я лежу без сна и думаю об этих прелестях. Осмелюсь сказать, что как только мы поженимся и ты будешь представлена обществу, от бессонницы станут страдать многие мужчины. Одна половина будет завидовать, что у меня такая жена, а вторая половина станет пытаться соблазнить тебя.

— Не говори глупостей!

Гейбриел возмущался, и ей это нравилось.

— Я серьезно. — Гейбриел погладил ее по волосам, рассыпавшимся по плечам. — Слава Богу, что ты никогда не появлялась на лондонских сезонах, иначе кто-нибудь другой подхватил бы тебя раньше, чем я.

— Возможно, у кого-то из них все еще есть такая возможность, — не удержалась, чтобы не подразнить его, Вирджиния.

— Ну уж нет, тут ты свой шанс потеряла, дорогая моя. — Гейбриел окинул ее взглядом собственника. — Теперь ты будешь принадлежать мне. И только мне.

В голове у Вирджинии всплыло обвинение Пирса, которое он бросил тогда, в лабиринте: «Как только в твои руки попадут деньги бабушки, ты каждую ночь станешь проводить в притонах». И Гейбриел ничего не ответил на это тогда.

— А ты? — тихо спросила она. — Ты будешь принадлежать мне, и только мне?

— Измены отца сломали мою мать, — с болью в голосе сказал Гейбриел. — И, вполне возможно, стали причиной смерти их обоих. Я обещаю, что никогда не буду изменять. Я никогда не заставлю тебя страдать из-за этого.

Его слова прозвучали как клятва. Ей показалось, что они были очень похожи на признание в любви. Хотя Вирджиния не была уверена даже в собственных чувствах.

И все же замечательно, что он так сильно заботится о ней.

— А когда я увижу тебя обнаженным? — выдохнула Вирджиния.

Гейбриел выпустил ее из объятий, быстро расстался с остальной одеждой и предстал перед ней с дерзкой улыбкой на губах.

— Теперь ты довольна?

Вирджиния осмелилась опустить взгляд туда, где гордо возвышался символ его мужского достоинства. Во рту у нее пересохло, она с трудом сглотнула, замерев от восхищения. Довольна? Да она очарована. Кто бы мог подумать, что его выступающая плоть будет выглядеть так внушительно? Она задумывалась на эту тему, наблюдая за жеребцами, но лошади и мужчины совсем не похожи между собой, как оказалось.

Его плоть словно ожила под взглядом Вирджинии, поднимаясь вверх, как будто ей нравилось ее внимание.

— Тебе больно, когда это вот так выступает? — тихо спросила она.

— Нет, — напряженным голосом ответил Гейбриел. — Во всяком случае, когда я голый. В одежде немного неудобно.