И горы смотрят сверху - Майя Гельфанд

– Поэма, – раздался чей-то задорный голосок, – автор – Джамбул Джабаев:

– Итак, в ходе предварительного следствия были выявлены следующие преступления: мы обвиняем этих людей в том, что для достижения своих целей они поставили своей задачей и осуществили, во-первых, блок с откровенными буржуазно-фашистскими организациями, во-вторых, как метод усвоили вредительство, в-третьих, делали ставку на интервенцию и, наконец, ставили своей задачей насильственное низвержение советской власти каким бы то ни было путем.

– Каждая партийная ячейка, помимо чисто партийной работы, должна была стремиться в той или иной форме организовать вредительскую работу. Вредительство имело своей целью не только воздействие на правительство в смысле поворота политики, а создание контрреволюционных настроений в среде рабочих и подготовку контрреволюционного внутреннего восстания. Также активно подготавливалась база для иностранной интервенции.

– …Какова была ваша конечная цель?

– Свержение советской власти и возрождение капитализма.

– Планировали ли вы вторжение на территорию советского государства войск враждебных держав?

– Да, во время зарубежных встреч с лидерами Интернационала нами планировалось вторжение иностранных войск и насильственный захват власти.

– Как вы готовили это вторжение?

– Изучали военные объекты, построение Красной армии и ее арсенал.

– Вы раскаиваетесь в содеянном?

– Причиной моих противоправных действий послужило заблуждение и грязный поклеп на советскую власть со стороны подлых империалистов. Раскаиваюсь полностью.

– Я в лице государственного обвинения не могу к ним иначе подходить, как к элементам открыто враждебным, как к элементам, предательски вошедшим в соглашение с контрреволюционным буржуазным миром против нас. Обвинение требует для подсудимых высшей меры наказания.

– Мы наблюдали здесь обвиняемых, мы слышали, что почти все говорили о глубоком внутреннем переломе. Почти все не только осознали свои заблуждения, но полностью раскрыли контрреволюционную организацию, выдали своих соучастников, рассказали ту тяжелую, грязную правду, для раскрытия которой с таким трудом шевелятся уста.

– Прошу суд поверить в мою искреннюю преданность советской власти с того дня, как я пришел к окончательному убеждению, что я должен разоружиться.

– Прошу дать мне возможность отдать все свои силы на искреннюю, горячую работу, которая проводится советской властью и коммунистической партией.

– Все меньшевистские мосты я сжег, я не мыслю себя вне коммунистической партии и без работы на пользу пролетариата.

– Я отдаю свою жизнь в распоряжение Верховного суда.

– Подсудимых признать виновными и назначить им срок лишения свободы от пяти до десяти лет лишения свободы с поражением в правах. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Айдар Заманбеков, вместе с другими троцкистами и пособниками международного империализма, будет помещен в Карлаг, откуда через два года придет сообщение о его смерти; официальная версия – самоубийство.

В те годы многие из первых коммунистов были арестованы, другие просто исчезали. Им на смену приходили новые, часто приезжие – суровые молодые люди с поэтическими именами Мэлс, Вилен, Ким. Они объясняли на комсомольских собраниях, что родовые муки, в которых появляется на свет советское государство, неизбежно связаны с болью и страданием. И задача молодых коммунистов – очиститься от пережитков прошлого, строить новый мир без оглядки на предрассудки. К предрассудкам относились семейные и прочие узы, религиозные и моральные ограничения, капиталистические пережитки в сознании. Особую нелюбовь у политинформаторов снискало мещанство. Под мещанством понимались жажда наживы, скупость, мелочность и стяжательство. Но вскоре границы этого понятия расширились, и мещанином стал считаться любой, кто недостаточно энергично критиковал капиталистический строй, не до конца искоренил буржуазный образ мыслей.

– В прошлом мы оставили ужасы царизма. В будущем нас ожидает торжество равенства и демократии! Но если кто-то помешает нам в осуществлении этой цели, он будет уничтожен на месте! – поясняли молодые коммунисты.

Впрочем, лозунги эти мало интересовали Лилию. Она чувствовала, как в городе воцарился страх; как он витает в воздухе, проникает в глотку; как душит слова и мысли; как сковывает члены, сжимает сердце… И ей не к кому было обратиться за помощью.