Герканский кабан - Денис Юрин

Пахучая ручища мороха быстро протянулась к Штелеру, крепко вцепилась в воротник его куртки и резким, сильным рывком буквально выбросила его к костру, под ноги вновь собравшейся возле огня нежити.

Возле костра, разведенного прямо посередине поросшего бурьяном поля, воцарилось затишье. На лежащего на земле пленника смотрели шесть пар глаз: одни с любопытством, другие с презрением, но вот что поразило связанного моррона, ненависти в них не было, скорее даже имелось сочувствие. Так смотрят аристократы в минуты томных раздумий о судьбах мира на жалких, лебезящих перед ними слуг. Точно так же взирают состоятельные горожане в трактире на нищего, жадно пожирающего объедки со столов. Тот же взгляд и у красавицы при встрече с дурнушкой. «Бедный, ну довелось же тебе таким уродцем уродиться!» – читал полковник во взорах таращившейся на него нежити.

– Ну, ладно! Позыркали, спектаклю увидели, пора и честь знать! – противно захихикал морох и, подняв моррона за шиворот, толчком отправил его на ворох скошенной травы. – Там пущай пока поваляется, а Валдар приедет, он моррошку к месту и определит. Ты ж, Шнык, давай ж к карете присматривайся, лежбище поудобней себе приготовь! Скоро солнце взойдет, а мы быстро поедем, день из-за тебя пережидать не будем! Травы мало накидаешь, так в дороге усего растрясет, до последней твоей вампирюжьей косточки!

– Ишь, какой бравый командир выискался! – огрызнулся вампир, повадками и одеждой напоминавший бродяжничающего не один год мародера, но все же послушался совета и занялся благоустройством салона кареты.

Лежать на свежескошенной, душистой траве было куда приятней, чем в душной, пропахшей морохом карете. К тому же Штелера обрадовали и некоторые другие преимущества его нового «места» в отряде. Он удобно лежал на спине, а не утыкался носом в грязный пол. Чуть-чуть развернувшись боком, он прекрасно видел, что происходило вокруг, а его восприятие мира больше не ограничивалось звуками и отвратительными запахами. Легкий утренний ветерок приятно ласкал липкие от пота щеки и делал почти неощутимым присутствие поблизости такого зловонного существа, как морох.

Хоть во рту полковника и не торчал кляп, но разговаривать с нежитью было бесполезно, да и воинственные нечестивцы быстро потеряли к нему интерес и снова расселись возле костра. Присутствие рядом пленника заставило их быть более сдержанными в общении, а может, им просто уже не о чем было говорить. Неизвестно, сколько они уже прождали приезда своего командира, и возможно, все темы для разговоров давно были исчерпаны. Лишь изредка члены небольшого отряда переговаривались между собой, и то делали это вкрадчивым шепотом. Штелер мог только наблюдать за теми, от кого сейчас зависела его судьба, а может, и жизнь.

Старикашка морох, расположившийся по настоятельной просьбе остальных наемников подальше от костра, не вызывал у моррона интереса, на него он уже вдоволь насмотрелся. К тому же никакой гурман не будет набивать живот одним яством, когда на стол выставлено множество диковинных яств. Самым изысканным и привлекающим внимание блюдом, безусловно, был изгой симбиот Мосо, единственный в отряде толстяк. Он сидел так близко к костру, что языки пламени, казалось, касались его толстых, прикрытых стальными пластинами коленей. Он постоянно жевал, извлекая из огромного мешка за спиной то баранью ножку, то еще какую-то снедь. Хоть Штелер в лучшие времена и сам не отличался отсутствием аппетита, но впихнуть в себя столько еды он просто не смог бы физически. Однако моррона шокировала не только способность грузного мужчины потреблять огромное количество съестного и притом совсем без вина, но и его, мягко говоря, не соответствующий эпохе наряд. Только базарный комедиант или один из блаженных, которых немало возле церквей, мог бы облачиться в полные рыцарские доспехи: в тяжелые, громоздкие латы, в которых лет сто, если не более, назад ходили деды или прадеды нынешнего поколения герканцев. Комедиант смешон, а вот вид Мосо вызвал у моррона совсем иные чувства. Пляшущие языки пламени отражались от черной, вороненой стали и придавали фигуре толстяка какой-то особо зловещий вид. Он походил на древнего демона, вышедшего из огня и собиравшегося вот-вот снова в него вернуться. Лежавшая возле ног «рыцаря» палица, которую Штелер не сразу приметил, спутав ее с бревном, однозначно предупреждала, что с толстяком-хозяином лучше не шутить. У существа, способного поднять и пустить в дело такую махину, хватит сил и голой рукой раздавить человеческий череп.

Шустрый вампир, набивавший салон кареты травой, раздражал взгляд быстрыми, хаотичными перемещениями. У моррона не возникло сомнений, за что суетливый кровосос получил прозвище «Шнык». С виду он не отличался особой силой, но внешность этой породы нежити часто обманчива. От него в бою можно было ждать и любой хитрости, и сильного, молниеносного лобового удара.

О мужчине, похоже, спавшем возле стреноженных лошадей, нельзя было сказать ничего определенного. Выглядел он как обычный побывавший во многих переделках пехотинец-наемник, привыкший больше пользоваться мечом и кулаком, нежели пистолетом или мушкетом. Одна из двух, сидевших возле костра дам назвала его «волчонком», поэтому Штелер предположил, что наемник был оборотнем, но вот только лошади почему-то совсем не боялись его присутствия. Впрочем, подобными мелочами моррона было уже не удивить. Каждая тварь как-то находила способ маскировать свою истинную сущность, не выставлять ее напоказ. Чему удивляться, если некоторые вампиры спокойно разгуливают днем и с усмешкой щурятся на неспособное причинить им вред солнышко?

Наверное, ужасно неучтиво, когда мужчина в последнюю очередь обращает внимание на присутствующих в компании дам, но о барышнях, плотно прижавшихся друг к дружке, полковнику было нечего сказать. Они были чем-то похожи, хотя явно не состояли даже в близком родстве. Одинаковая манера скромно одеваться, схожие черты лица и одинаковые черные перчатки, закрывавшие их изящные ручки аж выше локтей. «Серенькие мышки» из большого города вроде Денборга, иное определение трудно было найти. Опять же из того разговора, который он слышал, лежа в карете, полковник знал, что одну из парочки звали Кива, но кого именно, оставалось для него загадкой.

Осмотр отряда, к которому моррон присоединился уж очень странным образом, был практически окончен. Тьма на небе постепенно рассеивалась, уступив место сумеркам, которые вскоре должны были сгинуть при первых лучах восходящего солнца. Ночь подходила к концу, отряд нежити ждал задержавшегося командира, а Штелера терзали опасения за свою судьбу и то и дело возникающие в голове мысли о побеге. Пока моррон не видел возможности улизнуть, хоть и упорно просчитывал все новые и новые варианты. Полковник не бездействовал, он напряженно думал и сам не заметил, как внезапно уснул. Усталость, свежий воздух и мягкая трава сыграли с ним злую шутку.

* * *

Просыпаются люди по-разному. Кто-то от нежного поцелуя мягких и сочных губок, а кто-то и с больной головой, в которой вертится всего одна мысль: «Ну зачем же, зачем же я вчера столько пил?» Однако ты не можешь считаться настоящим мужчиной, если хотя бы раз в жизни не пробудился от звонкой, обжигающей щеку пощечины. Исходя из этого утверждения, можно сказать, что в то знаменательное утро затянувшийся на пару десятков лет ритуал превращения Штелера в полноценную особь мужеского полу был успешно завершен.