Давно пропавший - Лоренсо Сильва

Это был Пити.

"Ступай домой", – велел я ему тогда.

Пропав на полжизни, он в точности выполнил распоряжение. Брат вернулся в Вудфорд. Появлялся ли он возле дома, в котором мы жили? Приходил ли на бейсбольную площадку, чтобы вспомнить тот вечер и поразмышлять, как могла сложиться жизнь, если бы я, стараясь угодить друзьям, не отослал его прочь?

Прекрати об этом думать, велел я себе. Не распускай нюни! Виной и раскаянием не изменишь прошлого. Это лишь проявление слабости. И это может погубить меня.

Погубить Кейт и Джейсона.

Пити мне больше не брат.

Он мой враг.

Мне хотелось покинуть свой наблюдательный пункт, подползти к окну, дождаться, пока он не появится снова, и выстрелить. Но вдруг я промахнусь? Руки трясутся, могу и не попасть...

А если Пити увидит меня за окном до того, как я спущу курок? Бросится прочь, уйдет из-под прицела, станет прикрываться Кейт и Джейсоном? Или я застрелю его, а жены и сына не окажется в том месте, где, по моему мнению, они находятся?

Выстрелить и ранить его? Но откуда мне знать, насколько серьезной окажется рана? Он может умереть еще до того, как я успею задать первый вопрос...

Успокойся. Все обдумай, сказал я себе. Одно неверное движение – и ты получишь результат, которого добилась полиция в Лос-Анджелесе.

Надо следить за домом. Наблюдать за действиями противника. Если и придется звонить в полицию, то только в надлежащий момент.

Когда ситуация сложится в мою пользу.

Только так. Но когда, черт возьми, это произойдет?

Холодный сырой ночной воздух заставил меня достать из рюкзака шерстяную рубашку и надеть ее. Отбрасывая неясную тень на занавески, Пити готовил ужин на кухне, и я сказал себе, что тоже должен поесть. Аппетита не было совершенно.

Ешь, велел я и начал понемногу откусывать и нехотя жевать вяленую говядину. Гарниром снова послужили орехи с изюмом, на десерт сгодились сушеные яблоки. Собираясь в путь, я хотел взять сэндвичи, но побоялся, что они испортятся. В конце концов, я понятия не имел, сколько времени просижу в лесу, наблюдая за домом. Потому и захватил три фляжки воды. Сберегая влагу, я сделал всего несколько глотков, чтобы запить сухофрукты.

Интересно, насколько бы хватило у полицейских терпения, чтобы прятаться, как я? На них тучами набрасываются комары, они испытывают холод, пробирающий до костей, и сырость, которой пропитывается одежда. Они мечтают о горячем кофе, о теплой постели и о тех, с кем ее разделяют. Наверняка у них скоро кончилось бы терпение и начался бы штурм.

Шерстяную рубашку я застегнул на все пуговицы – и все равно мерз. Снова взявшись за бинокль, я всматривался в окно, в арочный проход, ведущий на кухню, расположенную на дальней стороне дома. Пити все еще готовил ужин. Потом его силуэт исчез.

От долгой неподвижности все тело затекло. Ныла шея, болели руки, уставшие держать бинокль. Минуты текли нестерпимо медленно.

Я посмотрел на светящийся циферблат часов. Сколько же времени прошло...

Вскоре я почувствовал, что мочевой пузырь переполнился вне всякой меры: пришлось отползти подальше и помочиться, стараясь не подниматься в полный рост и поменьше шуметь.

Когда я вернулся на наблюдательный пост, свет на кухне погас. Тень Пити двинулась по комнатам первого этажа: по дороге брат выключал свет во всех помещениях.

Через час все огни в доме погасли.

Небо затянули тучи, и звезд не было видно совершенно. Все погрузилось во тьму. Я обхватил себя руками, пытаясь согреться. Веки отяжелели. Стараясь не заснуть, я переводил взгляд с дома на лужайку с цветником, под которой, по моему мнению, томились в заточении Кейт и Джейсон.

Так близко.

Я должен добраться до них. Я должен... Веки опустились. Я растянулся на земле и моментально заснул.

Хлопнула дверь.

Я очнулся – точнее, вынырнул из кошмара: снилось, что меня бьют кнутом. Открыл глаза. Приподнял голову, чтобы сквозь низкий кустарник разглядеть дом.

Облака рассеялись. За спиной, отражаясь в оконных стеклах, стояло солнце. Отсветы его ударили по глазам, и я почувствовал дикую головную боль. Со вчерашнего дня ветер усилился.

Я взглянул на заднюю часть дома – кажется, именно там хлопнула дверь. Показался Пити. На нем была светло-зеленая рубашка. Я узнал ее. Рубашка из моего гардероба, который брат разграбил год назад. Ветер ерошил его темные волосы. Он внимательно осмотрелся, потом снял с крюка на стене шланг и направился к лужайке за домом.

Пити стал поливать кусты, и я утвердился во мнении, что под лужайкой расположено нечто мешающее нормальному росту корней – именно поэтому растениям требуется частый полив.

Из-за ветра брызги воды постоянно попадали Пити в лицо. Наконец ему это надоело: он бросил шланг, подошел к задней стене дома, выключил воду и вернулся в дом.

Отраженный стеклами свет солнца не позволял мне увидеть, что делается внутри. Через полчаса губы мои пересохли; я потянулся было за фляжкой, но замер, потому что снова услышал, как хлопнула дверь – на сей раз на переднем крыльце.

Пити вышел на веранду. Промокшую зеленую рубашку он сменил на серую, тоже украденную у меня. Поднял лицо, словно принюхивался к ветру.

Вот в кого превратился мой брат – в зверя, который пытается чутьем определить, нет ли поблизости опасности.

И все из-за меня.

Оставь подобные мысли, снова велел я себе.

Сойдя по ступеням веранды, Пити обошел дом, уселся в пикап и пристегнул ремень безопасности. Сердце учащенно забилось. Грузовик стоял кабиной ко мне, но солнечного света ее стекло не отражало, и перед тем, как брат развернул автомобиль, я увидел его бороду и пронзительные глаза.

Синий пикап, поднимая пыль, поехал по дороге и вскоре скрылся за раскачивающимися на ветру деревьями.

Мгновение я думал, что разум сыграл со мной злую шутку. Неужели я только что увидел то, о чем так мечтал? Шум двигателя действительно растаял вдалеке? Несколько долгих минут я не шевелился. А вдруг Пити просто поехал проверить почтовый ящик и сейчас вернется? Вдруг он заподозрил, что кто-то наблюдает за домом, и уехал специально – чтобы выманить злоумышленника? Стоит только выйти к дому, и Пити пристрелит меня – если, конечно, он вернулся пешком и затаился за деревьями.

Солнце поднялось выше. Ветер усилился. Но я не чувствовал его дуновения – наоборот, утро казалось невероятно жарким. Пот моментально высыхал на моих грязных щеках.

Я посмотрел на часы – Пита уехал пятнадцать минут назад. Если брат ездил за почтой, то должен был уже вернуться. Я взглянул туда, где дорога скрывалась за деревьями. Если он там и прячется, мне этого не определить из-за ветра, шевелящего листву.