Тень Галилеянина - Герд Тайсен

В компании Тимона и Малха я поехал в Иудею через Самарию, не делая объезда через Перею – путь, который выбрал Варух.[220]Мне нужно было спешить, чтобы попасть в Иерусалим еще до Пасхи.

В пути я размышлял, как мне помочь Варавве. Изобразить его самым вменяемым из зелотов, которого нужно пощадить? Рассказать, как он заступался за меня? Или будет лучше вовсе умолчать об этом? А вместо того просить за всех троих пленников, не заостряя внимания на наших отношениях с ним? Но разве римляне не захотят, несмотря ни на что, наказать виновных в убийстве римского солдата? Все три дня пути из Галилеи в Иерусалим эти мысли не давали мне покоя. В конце концов я кое-что придумал.

Лишь только мы прибыли в Иерусалим, я сразу же явился к Метилию. Он принял меня в своем служебном кабинете в претории. Чувствовалось, что римляне чем-то напуганы. Метилий выглядел напряженным, но при этом встретил меня как старого знакомого.

– Ты очень кстати. Мы должны срочно заняться этим Иисусом из Назарета. Я прочел все, что ты написал, но тут случилась еще одна вещь. Инцидент во дворе Храма. Ты уже слышал?

– Я только что приехал!

– Вчера Иисус помешал работе Храма.

Метилий взволнованно ходил взад-вперед.

– Наши солдаты, дежурившие во дворе Храма, докладывают: Иисус со своими людьми пришел в храмовый двор, куда открыт вход и евреям, и язычникам. Там он устроил потасовку, а именно прогнал торгующих жертвенными животными, опрокинул столы и запретил ремесленникам проносить через Храм инструменты. Инцидент вроде бы незначительный. Со времен истории с водопроводам нашим солдатам хватает ума не вмешиваться и избегать провокаций. Храмовые власти, по-видимому, как-то справляются с ситуацией. По крайней мере после потасовки между ними и Иисусом даже состоялся диспут.[221]

Я лихорадочно соображал, можно ли выдать это выступление за эксцентричную выходку странствующего философа. Попробовать стоило – хотя бы ради достоверности:

– Скорее всего, он вел себя так вызывающе как раз для того, чтобы затеять спор с храмовыми служителями. Желая привлечь к себе внимание, странствующие философы иногда используют эффектные приемы.

– Может быть! Но я вынужден добавить это к тому, что уже есть. Ведь за последнее время это – не единственный случай. На днях мы схватили троих зелотов, которых уж никак нельзя считать безобидными.

Он, это было ясно, имел в виду арест Вараввы и двух его товарищей. Здесь уж я с чистым сердцем мог заверить его, что связи с происшедшим в Храме здесь нет никакой. Но сначала я спросил:

– Есть какие-нибудь доказательства, что Иисус связан с этими зелотами?

– Именно об этом я хотел поговорить с тобой. Как твое мнение?

На какое-то мгновение я задумался. Потом сказал:

– Вся деятельность зелотов направлена против римлян, инцидент в Храме – против еврейских духовных властей.

– И все же здесь может быть связь: зелоты ведь борются в том числе и против сплотившейся вокруг Храма аристократии. Критика Храма и критика храмовой аристократии – одно и то же! Во всяком случае этим террористам только на руку, если у верховного священства возникнут трудности!

– И какой же, по-вашему, смысл имела эта акция в Храме?

Метилий остановился, пожал плечами и сказал:

– У меня есть только предположения. Первое: Иисус не дает ремесленникам пронести через Храм инструменты. Это означает протест против строительных работ в Храме. Уже полвека там идет стройка, а Храм до сих пор не готов.

Так вот, может быть, Иисус не принимает строительства этого Храма? Второе: Иисус опрокидывает столы. Хочет ли он тем сказать: точно так же должен «опрокинуться» и «низвергнуться» Храм? Не проповедует ли он разрушения Храма? Как бы там ни было, в этих действиях я вижу явную агрессию в отношении Храма. Третье: он мешает менялам и продавцам жертвенных животных делать свое дело. На поменянные деньги люди покупают животных и потом приносят их в жертву. Без этих торговцев культ существовать не может. Что же получается – Иисус против кровавых жертв? То есть он вообще против Храма? Ведь если нельзя приносить жертвы, то зачем тогда Храм? Как я уже сказал, все это только предположения.

Метилий, как обычно, смотрел в корень. Разве он не был прав? А ведь он еще не знал пророчества Иисуса о том, что нынешний Храм будет разрушен, чтобы освободить место для нового, нерукотворного Храма.[222]Происшествие в Храме непременно связано с этим пророчеством: очищение Иисусом Храма было, скорее всего, одним из тех символических действий, которыми наши пророки делают свои пророчества более наглядными. Тем важнее было для меня дать его действиям более безобидное истолкование. Я сказал:

– Не уверен, что Иисус хочет отменить служение в Храме. Скорее, он хочет лишь устранить недоразумение: в первую очередь, смешение Храма и торговли. Отсюда и его выступление против продавцов и ремесленников! Против всех, кто зарабатывает деньги в Храме! Он хочет, чтобы вход в Храм был свободным. Это связано с тем, что он вообще заступается за бедных!

Метилий покачал головой. Мои слова убедили его не до конца:

– Я еще не рассказал тебе, что мне удалось узнать о споре, разгоревшемся сразу после инцидента. Иисуса попросили дать объяснения. Он должен был сказать, кто уполномочил его мешать нормальной работе Храма. Вместо ответа он спросил их: как, по мнению храмовых властей, было крещение Иоанна – от Бога или нет?

– И что они ответили?

– Ничего. Его противники промолчали. Тогда он сказал: если вы не говорите – от Бога Иоанново крещение или нет, тогда и я вам не скажу, кто уполномочил меня мешать нормальной работе Храма![223]

– Может быть, он только хотел уйти от неприятного вопроса?

– У меня на этот счет своя идея. Ты как-то объяснил мне, какую роль играет Храм для вашего народа и всего общества: грехи народа искупаются здесь через жертвоприношение. Креститель предлагает другой путь освобождения от грехов – крещение. Предположим, храмовые служители согласились бы с тем, что Иоанново крещение от Бога. Но это значило бы, что им пришлось бы ответить и на такой вопрос: зачем для прощения грехов вы приносите еще и жертвы? Зачем вы умерщвляете животных? Почему сами не пойдете к Иордану и в каком-то смысле не принесете в жертву самих себя – омывшись в его водах? Короче говоря, мне это представляется так: Иисус хочет вовсе упразднить Храм в его теперешней роли! Тот, кто утверждает, что освобождение от грехов может быть вообще никак не связано с Храмом, подрывает его авторитет!