Бог Лезвий - Джо Р. Лансдейл

Поначалу мне казалось, что я сплю или брежу, потому как лежал в конце темной аллеи – между мусорными баками, привалившись спиной к стене. Из баков торчали чьи-то ноги, словно манекены выбросили. Но это были не манекены. Из пяток у них торчали гвозди и бритвенные лезвия, все было в крови. А потом я услышал такой шум… будто кто-то в медицинских тапочках вышагивал по деревянному полу. Шлеп-шлеп-шлеп. И вот я увидел его. Бога Лезвий.

Сначала передо мной не было ничего, кроме теней, а потом – раз, и он уже передо мной. Высокий и черный. Не негр… но черный, как обсидиан. Глаза словно куски битого стекла, зубы будто полированные шпильки. На голове – цилиндр, с тесьмой из хромовых лезвий. Плащ и брюки выглядели так, точно были сшиты из человеческой кожи, и из карманов у него обглоданные пальцы торчали, что твои объедки. А откуда-то с подкладки часы свисали… старые такие, с крышкой… знаешь, на чем? На человечьей кишке. И те шлепки, знаешь, что их издавало? Его тапки. У него были маленькие-маленькие усохшие ножки. Всунутые в рты отрубленных голов. Одна из них была женской. Пока он шел, ее длинные черные волосы мели тротуар.

Я все твердил себе – просыпайся. Но не выходило. Откуда ни возьмись – кресло, из костей сделанное, с чехлом из скальпов. И он на него уселся, одну ногу на другую закинул, и давай покачивать. Эта голова на его ноге у меня прям перед лицом маячила. Потом смотрю – у него кукла, как у чревовещателя, ни дать ни взять из воздуха нарисовалась. И была она копия Донни, даже одежка – та самая, в какой я его последний раз видел, там, на лестнице. Он усадил Донни на колено, тот открыл глаза и заговорил со мной. Эй, приятель, сказал, как дела? Что думаешь об укусе бритвы? Если от него не умираешь, он как вампирский, сечешь? Придется ее поддерживать. Острые штуки тебе скажут, когда ей надо – и если упрешься, они тебя доконают, и ты порежешь сам себя, и угодишь сюда, во мрак, ко мне, Джеку и остальным. Пойду я, присоединюсь к компашке. Мы с тобой еще поговорим – у тебя в голове.

А потом он как бы обмяк у Бога на колене, и Бог снял цилиндр. Через всю лысую голову у него шла молния-застежка – посередке, можешь представить? Он ее приоткрыл, и оттуда дым повалил, и шум пошел такой, будто машины вдалеке сталкиваются, и вопит кто-то истошно. Взял он Донни, тряхнул – тот совсем мелким сделался – и забросил внутрь. Будто датского дога собачьей печенюхой покормил. Потом застегнулся по-старому и надел шляпу. Ни слова не проронил. Зато вдруг резко подался вперед и ткнул мне под нос свои часы. Вместо стрелок у них – костистые пальцы. И еще там было лицо, прямо под стеклышком циферблата, расплющенное… мое лицо. Хоть я и не слышал, рот у него был распахнут – оно кричало. Потом все это – и Бог, и темная аллея, и ноги, торчащие из мусорных баков, – исчезло. И порез на моей груди исчез. Залечился полностью, даже следа не осталось.

Я тогда ушел отсюда. И ни одной живой душе не сказал. А Донни меня не обманул – его голос с тех пор часто у меня в голове звучал, и бритва ночами пела мне песни, как поют морякам сирены. А в каждое полнолуние какие-нибудь острые штуки стенали и втыкались в меня. Тогда я знал, что нужно делать. Этой ночью я тоже все сделал. Быть может, пойди сегодня дождь, мне не пришлось бы… но было слишком ясно.

Юноша на мгновение пропал из поля зрения, наклонившись к полу. Распрямился – и Ричардс обомлел. В занесенной над лестницей руке он торжественно держал отрезанную голову девушки-подростка, прямо за светлые волосы.

Облачная завеса спала с луны, и жуткое зрелище озарилось ее светом.

Замахнувшись, парень бросил голову прямо в Ричардса. Страшный снаряд поразил его в грудь, и он уронил фонарь. Голова ударилась о ступеньки у ног Ричардса и скатилась в воду, погрузившись с тихим всплеском.

– Послушай… – начал Ричардс, но слова застряли у него в глотке.

В переливах лунного света юноша, вытаращив глаза, стал спускаться по лестнице, держа перед собой бритву словно боевой штандарт.

Ричардс испуганно заморгал. На мгновение ему показалось, что на голове парня – странный головной убор… высокий цилиндр, темная громада с отливающей металлом тесьмой. И ростом парень стал будто выше. Улыбка обнажила серебристые зубы, больше напоминающие иглы.

Шлеп-шлеп, звучали его шаги. То ли тени так падали, то ли лицо юноши почернело, будто покрывшись сажей. Шляпа и прибавка в росте не стали единственными переменами в его облике – что-то стало с его ногами. Они словно торчали из двух небольших тыкв… вот только на тыкве никак не могли расти длинные темные волосы.

Шлеп-шлеп.

Ричардс закричал. Звук отскакивал от стен подвала мячиком.

Из-под полей цилиндра на него победно взирали глаза-осколки, глаза-звезды. На угольном лице расцвела сардоническая улыбка, переливающаяся серебром. Темная рука с бритвой устремилась к нему, рассекая воздух со свистящим звуком.

Он уклонился от ее зловещего блистания, неловко отступив назад. Нога угодила в воду, но нащупала ступеньку. Правда, устоять на ней не получилось. Гнилое дерево треснуло, и Ричардс, вывихнув лодыжку, рухнул в холодное, плохо пахнущее подвальное болото.

Перед тем как по глазам, будто по иллюминаторам тонущего корабля, ударила вода, он увидел, как монстр, коим обернулся юноша, Бог Лезвий собственной кошмарной персоной, занес над водой ногу, обутую в отрезанную голову, и ступил следом за ним.

Крутнувшись, Ричардс попытался отплыть от наваждения, руками размашисто загребая воду. Его пальцы случайно ткнулись во что-то холодное, липкое и податливое, напоминающее тухлый плод.

Вдобавок ко всему прямо перед его глазами на поверхности воды все еще плавала голова девушки-блондинки. На ней громоздились две крысы, жадно приникшие мордами к глазницам.

Внезапно в сторону ее оттолкнула восстающая из-под воды громада цилиндра – оба грызуна с возмущенным писком свалились в мутную воду.

Прямо на Ричардса несся страшный лик Бога Лезвий. Распахнутая акулья пасть с туго оттянутыми назад краями губ не сулила ничего хорошего. Рванувшаяся следом рука монстра ударила его под подбородок, намертво вцепилась в воротник. Бог дохнул на него смрадом склепа, демонстрируя игольчатый оскал, напоминающий радиаторную решетку какого-то авто из ада, и Ричардс в страхе обмяк.

Над ним взмыла готовая к удару бритва.

И тут луна зашла за густую темную тучу.

Никакой шляпы и страшных зубов – мучнисто-белое лицо под шапкой буйно-взлохмаченных волос. Юноша вцепился в Ричардса, отведя тонкую руку с бритвой.

Почувствовав надежду, Ричардс вырвался из захвата и оттолкнул парня. Тот упал, но быстро оправился. Они схватились в мутной воде. Подвернулась удачная возможность, и Ричардс вышиб из рук парня бритву. Вскрикнув, молодой сумасброд нырнул в воду, ища свое оружие, и тогда оценщик всем весом налег на него и стал топить.

Юноша запаниковал, забился под ним. На секунду его голова оказалась над водой.

– Я не умею плавать! – провизжал он. – Не умею…