Мужчина апреля - Юлия Яковлева

– Ну? Ты как?

Я подошла. Села на край ее стола:

– Не знаю.

Лена откинулась от клавиатуры – вся внимание и забота.

– Что-то происходит, да?

– В смысле?

– С тобой.

– Ну да. Повестка. Куча всего.

– Оксана поэтому и предлагает отпуск.

– Бегство.

Лена посмотрела вопросительно.

– От этого ведь не сбежишь, – заметила я. – И потом, кому я передам дело кролика?

– Иногда важно вовремя отступить, – отозвалась Лена, немного помолчав.

– Я должна попытаться. Мне кажется, ответ совсем рядом. Уверена, что Айна накатала на меня жалобу неспроста. Похоже, ей очень не хочется, чтобы я что-то узнала.

– Поосторожней, – предупредила Лена. И добавила: – Когда кажется – креститься надо, знаешь такое старинное выражение?

– Что оно значит?

– Что, когда кажется, будто ответ рядом, это далеко не всегда соответствует действительности.

– Спасибо.

– За что?

– Что не стала все это при Оксане говорить.

Лена отмахнулась и пожала плечами:

– Девочки, я между вами не влезаю. Ты, кстати, видео посмотрела?

Я не посмотрела. Мне не до того.

Грета была одержима МЕМО. А остальные одержимы тем, что она посвящала МЕМО слишком много времени и сил. Настолько, что это стоило ей самого дорогого – того, что было для нее важнее жизни: карьеры. Как бы то ни было, МЕМО – сейчас единственная нить.

Но куда она тянется?

У себя в отделе – мои коллеги сделали вид, что нисколько не удивлены моим внезапным появлением, – я вошла в Мемориал. Фотографии. Даты жизни. Грета, что ты здесь увидела, кроме фотографий? Кроме горстки никчемных жизней? Кроме лиц – узких, круглых, красивых, скучных, юных, молодых, усатых, бородатых.

Я смотрела на лица мужчин – и за каждым видела, каким он был мальчиком. Ребенком. С крошечными губками, носом-дулькой, без бровей. Мальчик, спрятанный в мужском лице.

Я видела отдельных людей. Это, конечно, неправильно. Смотреть надо на статистику.

Принялась настраивать фильтры, надеясь заметить алгоритм, который уловила Грета. Если только я не ошибаюсь и она его действительно уловила.

Даты рождения. Ничего. Столбики статистики. Согласно ей, после тридцати пяти умирают чаще, чем в двадцать. Известный факт.

Профессия. Ничего. Столбики статистики. Согласно им, основная масса мужчин занята в ремеслах. Вторая по численности группа – конкубины. Третья – и высшая в социальной системе баллов – учителя.

Даты смерти? Умирают все. Молодые и сорокалетние. Красивые конкубины и серенькие мышки-учителя, мускулистые кузнецы и разбалованные своими роботами дворники.

Странная мысль, что вертелась на заднем плане сознания, вдруг прорвалась. Я взялась было за мышку. Открыла поисковик. Занесла руки над клавиатурой. Нет. Только не со служебного компа.

Вбила в телефон: кролик менингит

Под мышками защипало. Почти сотня тысяч ссылок. Глаза побежали по строчкам. Заражение. Заражение.

Так, спокойно.

Я изменила запрос: менингит, кролик, заражение

Ссылок выпало вдвое меньше. На самом верху: санитарные инструкции нашего собственного министерства. Но легче мне от этого не стало. Выбирай на вкус. Например, листериоз. Заражение человека через слюну, экскременты, мочу. Менингит – одно из наиболее тяжелых проявлений листериозной инфекции.

Сердце мое бешено колотилось. Но как это возможно? Перед тем как отдать кролика в семью, его проверили на все известные инфекции. И пропустили листериоз?! Исключено. Исключено. Не может такого быть.

Пот катил по спине.

Телефон у меня в руках завибрировал. Я чуть не подпрыгнула. Вдруг Томми?

– Ариадна.

– Ты, гребаная сука! – зарокотал мужской бас. От удивления я не нажала отбой. – Как ты могла так поступить с Лео! – орал незнакомец. – Он же, твою мать, считал тебя другом!

Брань меня не оскорбила и не напугала. Наша работа научила нас понимать про любую брань главное: она характеризует говорящего. Его горе. Его волнение. Его страдание. К тому же меня колотило так, что еще сильнее расстроить не смог бы уже никто.

Из всей брани слух мой выцепил основное: имя Лео.

Я крепче сжала телефон, точно это могло помешать звонившему разъединиться.

– Кто вы? – спросила я.

Мой недоумевающий тон возымел действие. Мужчина заткнулся. А я сумела взять себя в руки.

– Я понимаю, вы – не знаю, как к вам обращаться, – испытали потрясение… – продолжала я.

– Руди, – бросил он.

Сердце мое кувыркнулось.

– Руди. – Я постаралась, чтобы голос мой звучал теплее. Ладонь, сжимавшая телефон, взмокла. Руди – друг Лео. Нет. Не так. Возлюбленный. – Руди, я знаю вас по рассказам Лео. – Не словами, тоном давала понять: я – друг. Мы на одной стороне. – Что с вами случилось? Я могу вам помочь? Чем? Где вы?

Я и две другие постоянные клиентки – мы для Лео просто работа. Лео сделал все, чтобы наши отношения были теплыми, дружескими. Но его любовь – вот этот самый Руди. Знаю, что он ремесленник. Что он «сущий душка». И что они вместе со школы. Если это можно назвать «вместе». Хотя как же иначе это назвать?

– Руди? – шепнула я.

К счастью, никто из моих коллег не повернул головы от монитора.

– Лео пропал, – прошептала трубка.

– Что?!

Поверил ли он моему удивлению? Во всяком случае растерялся.

– Если это сделала ты, я тебя убью, – без угрозы, с болью крикнул он. – Найду – и убью!

Гудки. И в такт им билось мое сердце.

Стоп. Факты. Только факты. Сколько лет уже я знаю Лео, а с Руди разговаривала первый раз. Он сам мне позвонил. Значит, случилось что-то экстраординарное.

Набрала Лео. Гудки. Голосовая почта.

– Лео, позвони мне. Срочно.

Оставила сообщение, что ж делать.

Однако внутри начал сворачиваться узел. Возможно, истерика Руди передалась мне. Ждать я не могла, сидела как на иголках. В руках телефон: позвони, позвони, позвони. Невыносимо!

Открыла приложение, вошла в профиль Лео. Написала в чате: привет. Ввод. Высветилась плашка: «Чат деактивирован. Приносим извинения за временные неудобства».

Я схватилась за слово «временные» как за соломинку. И она, конечно, треснула в моих пальцах. Беспокойство ходило внутри тяжелыми волнами.

Все прояснится. В самое ближайшее время. Просто нужно немного подождать. Это временное неудобство.