Прелестная наставница - Сюзанна Энок

— Ах, Килкерн! Но ведь он должен был слышать разговоры…

— Он так самоуверен, бедняжка, что вполне может лелеять надежду исправить эту женщину. Или, возможно, ему кажется, что слухи беспочвенны…

— Но каждое слово в них — чистая правда! — заявила леди Уилкинс, вставая и выпрямляясь. — Эта женщина постоянно преследовала моего мужа, а когда он отказал ей в знаках внимания, она его столкнула с лестницы… и, вполне вероятно, придушила, когда он лежал на площадке без чувств, совершенно беззащитный. Доктор пытался убедить меня, что смерть произошла от естественных причин, но судите сами — Уильяму едва исполнилось пятьдесят, и он был здоров как бык!

— Свидетелей не было, не так ли?

— Конечно, нет. — Леди Уилкинс со вздохом опустилась на диван. — Что служит лишним доказательством ловкости этой особы.

— Я должна сейчас же предостеречь Люсьена! — Фиона сделала вид, что встает, но леди Уилкинс удержала ее за руку.

— Ваша поспешность даст мисс Галлант возможность скрыться. Молчите и не спускайте с нее глаз. Нужно сделать так, чтобы я предстала перед ней неожиданно — это поможет вырвать у нее признание.

— Что за чудесная идея!

— Мы должны изобличить ее!

— Вот что! Через несколько дней состоится бал в честь дня рождения моей дочери. Я лично отправлю вам приглашение.

— Заранее благодарна. — Леди Уилкинс прижала руки к груди, и обе вдовы понимающе улыбнулись друг другу.

Александра сидела за фортепиано и играла любимый танцевальный мотив отца. Казалось, веселая мелодия порхает по освещенной свечами гостиной, отпугивая ночной сумрак и безмолвие громадного дома. К счастью, в этот день леди Делакруа раньше обычного разошлись по своим комнатам, а лорд Килкерн проводил вечер в своем кабинете. Оказывается, даже лорд не может избежать бумажной работы.

Александра вспомнила леди Уилкинс и то, как они почти столкнулись утром у бакалейной лавки. Покидая дом этой женщины, она надеялась никогда больше с ней не встречаться. Маргарет Тьюлес, баронесса Уилкинс, имела полное право оплакивать своего мужа, но попытка увенчать этого развратника сияющим нимбом святости казалась Александре смешной и глупой, тем более что в прошлом леди Уилкинс непрестанно жаловалась на свой удел. Столь же нелепо, но уже не смешно выглядели старания вдовы выставить свою бывшую компаньонку в самом худшем свете, чтобы обелить мужа в глазах высшего общества.

Никто во всем Лондоне не стал бы оплакивать смерть лорда Уилкинса и она прошла бы почти незамеченной, если бы не вдова с ее вздорными обвинениями. Где бы она ни появлялась, эта женщина оставляла за собой след не менее заметный, чем скунс с его отвратительным запахом.

Александра постаралась взять себя в руки. То, что леди Уилкинс объявилась в Лондоне, еще ничего не значило, у них не было никаких точек пересечения — едва ли эта женщина могла появиться в своих вдовьих одеждах на одном из тех шумных, многолюдных вечеров, которые так обожала Роза. К тому же отъезд Александры из Лондона был уже не за горами.

— Вы отлично играете, — раздался от двери голос Люсьена. — Это тоже заслуга мисс Гренвилл?

Александра тут же сбилась с такта, но играть не перестала.

— Нет, заслуга моего отца.

— Он и это умел?

— Он умел многое.

Она поняла, что Люсьен приблизился, по движению воздуха и запаху, как правило, присущему богатому и элегантному мужчине.

— У вас сохранились его полотна?

— Они пошли с молотка в уплату долгов.

— Вы знаете кого-нибудь из родни со стороны отца? — Люсьен уселся в кресло лицом к ней.

— Где-то севернее этих мест живет моя кузина, но точно сказать не могу.

— Хм… И теперь мы сидим в гостиной — две сиротки…

— И еще одна в своей комнате наверху, — напомнила Александра.

— Во-первых, Роза не совсем сирота, а во-вторых, к ней я не чувствую достаточного расположения, чтобы открывать свою душу.

— Вам повезло, раз вы все можете носить в себе.

Некоторое время граф молча слушал музыку, потом усмехнулся.

— Да, в этом смысле нам с вами повезло. Вы ведь тоже не из тех, кто любит исповедоваться.

Александра предпочла не вступать в дискуссию, однако присутствие в Лондоне леди Уилкинс теперь уже не казалось ей таким грозным.

— У нас с Розой был сегодня занятный разговор, — сказал Люсьен.

— Значит ли это, что уроки хороших манер не пропали впустую? — Ей до сих пор не хотелось, чтобы эти двое так быстро сблизились.

— Она сказала, что вы чуть было не столкнулись с леди Уилкинс.

Александра чуть опять не сбилась с такта.

— Вы играете «Сумасбродного Робина», верно? Давно я не слышал этой песенки и никогда — в таком хорошем исполнении.

— У нас в семье ее любили.

— Я напомнил о леди Уилкинс не для того, чтобы заново вас встревожить, просто хотел убедиться, что с вами все в порядке. Надеюсь, она вас не заметила?

— Слава Богу, нет. Впрочем, какая разница — все равно я скоро уеду.

Наступило неловкое молчание.

— По-моему, последняя фраза была лишней, — наконец оказал Люсьен.

— Тогда давайте оставим эту тему.

— Я только хотел спросить… если бы не мое предложение, вы бы не спешили с отъездом?

— Не знаю… — прошептала Александра. — Причина не в том, что случилось между мной и вами, и не в том, что где-то в Лондоне находятся Вирджил и леди Уилкинс. Мне здесь не место, вот и все.

— А по-моему, так как раз наоборот.

Она встала из-за фортепиано и пошла к двери, когда вдруг услышала за своей спиной:

— Спи сладко, Александра!

— Ты тоже, Люсьен!

В канун бала у Люсьена появилось ощущение, что его голова вот-вот треснет от напряжения. Для начала приходилось следить за передвижением по Лондону злополучной леди Уилкинс, чтобы иметь возможность предотвратить ее столкновение с Александрой. При этом сама Александра ничего не должна была знать.

Трижды приезжал с визитом Роберт Эллис, и Люсьену удавалось ускользнуть лишь в самую последнюю минуту буквально у него из-под носа. Люсьен при всем желании не мог поверить, что виконт увлекся его кузиной, но тогда чего ради он таскается в Балфур-Хаус чуть ли не каждый день?

Короче говоря, требовались титанические усилия, чтобы Роза оставалась под рукой и одна, леди Уилкинс — как можно дальше, а Александра — как можно ближе и в безопасности. На Уимбла была возложена задача присматривать за гувернанткой в стенах особняка, и как раз в это утро он явился с новостью, что она начала укладывать вещи. Это окончательно подкосило Люсьена: он начал понимать, что все его усилия пошли насмарку и хуже быть просто не может.