Алые сердца - Тун Хуа

Через некоторое время Его Величество негромко обратился к Ли Дэцюаню:

– Пусть все уйдут прочь.

Все мы тихо, но быстро покинули комнату. С императором остался лишь Ли Дэцюань.

Все принцы были уже здесь. Они получили известие и теперь ожидали снаружи со смесью тревоги и печали на лицах. Как только мы вышли, они тут же вскинули на нас глаза. Обернувшись, я сказала, обращаясь к Юйтань и другим придворным дамам:

– Хотя Его Величество и отослал нас, кто-то должен остаться поблизости и быть готовым выполнить любое распоряжение. Сегодня останемся мы с Юйтань, остальные могут возвращаться к себе и отдыхать. Завтра утром все должны явиться для распределения обязанностей.

Ответив мне согласным возгласом, все тихо разошлись.

Ван Си тоже оставил при себе одного евнуха, отослав остальных отдыхать. Мы с ним безмолвно переглянулись, и он, подойдя ближе, шепотом спросил:

– Что нам сказать принцам? Не могут же они провести здесь всю ночь? Если кому-то из них станет плохо, и десять моих смертей не смогут искупить вину.

– Сейчас, боюсь, мы не сможем обратиться за указаниями, – ответила я, подумав. – Будет лучше, если они вернутся к себе. Если что-то случится, мы сможем позвать их через посыльных. Впрочем, тебе стоит велеть нескольким евнухам тихонько передать принцам, чтобы они были наготове на случай, если Его Величество пожелает их видеть.

Ван Си кивнул, обдумывая мои слова, а затем вышел вперед и поклонился со словами:

– Господин наследный принц, господа бэйлэ, Его Величество уже изволил лечь отдыхать. Прошу вас, возвращайтесь к себе! Если что-то случится, ваш покорный слуга непременно уведомит вас.

Принцы нерешительно переглянулись. Четвертый и тринадцатый тут же вопросительно посмотрели в мою сторону, и я, избегая взгляда четвертого, едва заметно кивнула тринадцатому принцу. Тот перевел взгляд на наследного принца и проговорил:

– Пойдемте отдыхать! Завтра нам еще предстоит сопровождать нашего царственного отца.

Четвертый принц кивнул и собрался уходить, но тут наследный принц принялся допытываться у Ван Си:

– А где Ли Дэцюань? Пусть он выйдет и поговорит с нами.

Я перепугалась: наследный принц вел себя все более несдержанно. Ли Дэцюань, по натуре человек справедливый и великодушный, всегда был рядом с императором Канси и пользовался его безграничным доверием. Порой один выразительный взгляд этого человека мог уберечь кого-то от беды. Неважно, во дворце или за его пределами, – все, от наложниц и принцев до офицеров и чиновников, относились к нему с большим почтением и называли его «господин Ли» либо «Ли-анда». Наследный же принц только что прилюдно назвал его так фамильярно, по имени!

Ван Си на миг остолбенел, а затем, поразмыслив, заискивающе улыбнулся:

– Мой наставник сейчас прислуживает Его Величеству. Боюсь, он не располагает свободным временем.

– Разве ты не говорил, что царственный отец уже лег отдыхать? – холодно усмехнулся наследный принц. – Раз он уже спит, то что мешает Ли Дэцюаню выйти и сказать нам пару слов?

Ван Си беспомощно замер, не зная, что на это ответить, и повернулся ко мне. Я отошла назад, стараясь сделаться как можно незаметнее, и нахмурила брови, показывая Ван Си, что тут ничего не поделаешь. Сейчас мне совершенно не хотелось иметь ни малейшей связи с наследным принцем.

Ван Си вновь повернулся к принцу, намереваясь урезонить его, но тот уже двинулся вперед со словами:

– Я пойду и сам посмотрю, чем там занят этот евнух! – Двое стражников поспешно преградили ему путь к двери, и он заорал: – С дороги! Или вы ослепли, если не видите, кто я такой?

Стражники, впрочем, не собирались пропускать его. Изумленные принцы в спешке бросились к наследнику престола, кто искренне, а кто не очень, уговаривая его успокоиться.

Посреди этого шума Ли Дэцюань вдруг распахнул двери. Император Канси с изможденным лицом взглянул на мгновенно упавших на колени принцев, а затем устало произнес:

– Пусть все сановники и военные чины придут сюда.

Ван Си поспешно ответил «Слушаюсь!» и умчался объявлять высочайшее повеление.

В наступившей мертвой тишине взгляд Его Величества неторопливо переместился на господина наследного принца. Тот пришел в смятение и низко склонил голову, приникнув к самой земле и не решаясь шелохнуться.

Очень скоро в полном составе прибыли сановники и офицеры и, преклонив колени, заняли собой все свободное пространство.

Император Канси неторопливо оглядел всех присутствующих, после чего снова остановил свой взгляд на наследном принце. Его Величество долго глядел на него со смесью гнева и скорби, пока наконец не произнес, делая паузу после каждого слова:

– Иньжэн не слушает наставлений и считает, будто закон ему не писан. Больше двадцати лет мы закрывали на это глаза, но он нисколько не раскаялся; напротив, с каждым днем его поведение становится все более распущенным. Он не сможет продолжить великое дело своих предков!

Император еще продолжал говорить, а из его глаз уже полились слезы. Сановники снова и снова умоляли его, не прекращая стучать лбами об землю:

– Просим Ваше Величество хорошо все обдумать!

Император же начал медленно перечислять все прегрешения Иньжэна:

– На двадцать девятый год нашего правления, когда во время военного похода против хана Галдана-Бошогту нас одолела болезнь, мы очень скучали по нашему царственному сыну Иньжэну и пригласили его приехать в нашу походную резиденцию. Ухаживая за нами, Иньжэн не проявил и толики обеспокоенности нашим здоровьем, и тогда мы поняли, что он не знает, что такое сыновняя почтительность, не любя ни своего государя, ни своего отца.

Иньжэна совсем не опечалила смерть восемнадцатого принца Иньсе, и этим он показал, что в нем нет ни капли братской любви.

Иньжэн часто наносит побои нашим подданным, сановникам и простому люду, если те проявляют малейшее неповиновение. Люди из его свиты беззастенчиво занимаются шантажом и вымогательством, пользуясь своим положением, притесняют других, вызывая всеобщее негодование…

Император Канси говорил сквозь слезы, с неподдельным страданием в голосе; после нескольких дней волнений, перемежаемых вспышками гнева, силы оставили его, и он лишился чувств. Воцарилась суматоха: кто-то звал императора, кто-то – лекаря. Вскоре Его Величество пришел в себя, но у него уже не было сил что-то говорить. Он смог лишь сказать первому принцу, чтобы тот приказал взять Иньжэна под стражу, и махнул рукой, веля всем удалиться.

Ли Дэцюань увел Его Величество, намереваясь уложить его отдыхать, но, судя по тому, какое страдание было написано на лице императора, он вряд ли сумел бы уснуть.

Я молча стояла снаружи, чувствуя в душе невообразимую печаль. Я-то знала, каким будет конец. Когда-то эти события я воспринимала лишь как интересную историю, за которой можно было скоротать вечер. Я даже считала, что во всем, что касалось наследного принца, император Канси поступал неразумно. Прекрасно зная, что Иньжэн не подходит на роль наследника престола, император продолжал колебаться, в результате наступал на одни и те же грабли. Если бы он давно принял твердое решение и отстранил Иньжэна, не случилось бы жестокой «Войны девяти»[54].