Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Реймонд Чандлер

Лавери знал ее под именем Мьюриел Чесс. Оснований и причин считать, что он встречался с ней раньше, у нас нет. Они познакомились лишь здесь, в горах, у Кристл Кингсли, куда он, по всей видимости, сейчас и ехал. Пустить его она никак не могла. Закрытый коттедж еще не беда, но Лавери мог встретиться с Биллом, а мужу нельзя было знать, что она уехала. Если бы труп в озере нашли, Билл, по ее планам, должен был его опознать. Поэтому она тут же принялась строить Лавери глазки. Обольстить его не составляло труда. Лавери не мог пропустить ни одной юбки — что-что, а это мы знаем наверняка. Чем больше женщин, тем лучше. Так что для ловкой и хорошенькой Милдред он оказался легкой добычей, и она его тут же увезла в Эль-Пасо, откуда дала Кингсли телеграмму, о которой Лавери и не знал. Но в конце концов они вернулись в Бей-Сити. Тут она, видимо, ничего не могла поделать. Он рвался домой, а отпускать его одного было опасно. Только он один мог разрушить ее планы, так как знал, что Кристл Кингсли никуда с ним не уезжала. И когда начались ее поиски, которые с неизбежностью привели нас к нему в дом, он уже был обречен. Поначалу ему бы, конечно, не поверили, как, собственно, и случилось. Но выложи он всю правду полностью, и принять бы ее пришлось — ведь такие показания легко проверить. В общем, только я появился у него, как она в тот же вечер его пристрелила. Вот, пожалуй, и конец. Неясно лишь одно — зачем ей понадобилось утром возвращаться в дом. Видимо, некоторых убийц тянет на место преступления. Не знаю. Она мне заявила, что Лавери ее обчистил. Вряд ли. Скорее всего, решила, что у него самого где-то спрятаны деньги, или, скажем, захотела на свежую голову удостовериться, все ли нужные улики на месте. А может, пришла убрать с крыльца газету и молоко. Тут всякое возможно. В общем, я ее там застал, но она меня одурачила.

— Все же, кто ее убил, сынок? — спросил Паттон. — Я так понимаю, не Кингсли.

Я посмотрел на Кингсли:

— Вы сказали, что не сами снимали трубку. Неужели мисс Фромсет попалась на удочку и решила, что говорит с вашей женой?

— Сомневаюсь. — Кингсли покачал головой. — Ее не так легко обмануть. Голос показался ей приглушенным, каким-то другим. Но подозрений у меня тогда не возникло. Они появились только вчера, когда я приехал в горы. Я сразу почувствовал, что здесь что-то не так. Слишком все чисто и опрятно. Кристл ни разу не оставляла дом в порядке: в спальне всегда барахло, пепельницы переполнены, на кухне полно бутылок, грязной посуды, мух и муравьев. Я сначала подумал, что прибралась жена Билла, но потом вспомнил — ей ведь в тот день было не до этого. Она ссорилась с мужем и кончала счеты с жизнью — то ли сама, то ли с чьей-то помощью. Но должен признать, мысли у меня путались, и ни к какому выводу я так и не пришел.

Паттон встал со стула, вышел на крыльцо и тут же вернулся, вытирая губы желто-коричневым платком. Он снова сел, чуть откинувшись на левую сторону, так как справа ему мешала кобура, и задумчиво посмотрел на Дегармо. Дегармо все еще стоял у стены, суровый, крепкий. Его правая рука, как и раньше, висела вдоль тела, а пальцы были полусогнуты.

— И все же я не услышал, кто убил Мьюриэл, — сказал Паттон. — Это что, входит в сценарий или пока еще не ясно?

— Мьюриел убил тот, — сказал я, — кто понимал, что пришла пора ее убить, кто ее любил и ненавидел, кто был как-никак полицейским и знал, что нельзя спускать все убийства подряд, но просто не мог ее арестовать и допустить, чтобы всплыла вся правда. В общем, кто-то, очень похожий на Дегармо.

Дегармо оторвался от стены и мрачно улыбнулся. Одно ловкое, скупое движение, и в правой руке у него появился пистолет. Держал он его свободно, дулом в пол.

— Если я не ошибаюсь, оружия у вас нет, — сказал он мне, не глядя в мою сторону. — У Паттона есть, но он вряд ли его быстро выхватит. Так что выкладывайте доказательства. Одних догадок мне мало. Или, может, вы считаете, что они не нужны и не стоит из-за них суетиться?

— Доказательств не много, — сказал я, — но они все же найдутся. А мало-помалу их станет больше. Итак, какой-то человек стоял больше получаса в «Гранаде» за зеленой портьерой, притом так тихо, как умеют стоять в засаде только полицейские. У этого человека была при себе полицейская дубинка. Не осматривая мой затылок, этот человек знал, что там шишка. Помните свой разговор с Малышом? Знал он, что оглушили и Милдред, хотя возможность осмотреть тело ему вряд ли представилась. К тому же, он раздел девушку и расцарапал ей живот с той садистской злобой, какую человек, вроде Дегармо, может чувствовать к женщине, превратившей его жизнь в ад. И у этого человека под ногтями засохшая кровь и остатки кожи. Могу поспорить, что не только экспертам, но и Паттону вы сейчас ни за что не покажете ногти на правой руке.

Дегармо слегка приподнял пистолет. На его бледном лице появилась широкая улыбка:

— А откуда я узнал, где Милдред остановилась?

— Олмор видел, как она входила или выходила из дома Лавери. Поэтому и нервничал, поэтому и вызвал вас, когда там появился я. Ну, а детали слежки мне неизвестны. Ничего трудного тут нет. Вы могли спрятаться в доме Олмора и сесть ей на хвост или на хвост Лавери. Обычное дело для полицейского.

Дегармо кивнул и на какое-то время задумался. Его лицо было мрачным, зато голубые, с металлическим отблеском глаза горели почти весело. В комнате стояла жара и попахивало бедой, которую уже ничем не поправишь. Но Дегармо, казалось, ощущал эту беду меньше, чем остальные.

— Я хочу уйти отсюда, — сказал он наконец, — уйду, может быть, недалеко, но прикоснуться к себе какому-то задрипанному деревенскому полицейскому не дам. Возражения будут?

— Будут, сынок, — спокойно сказал Паттон. — Ты же сам понимаешь, что мне придется тебя арестовать. Ничего еще не доказано, но дать тебе уйти я не могу.

— У тебя вон какой живот, Паттон. А стреляю я метко. Как же ты меня возьмешь?

— Да вот я и думаю, — сказал Паттон и взъерошил волосы под сдвинутой на затылок шляпой. — Пока ничего не придумал. Дырка в животе мне, конечно, не особенно нужна. Но и смешивать себя с дерьмом, да еще на своей собственной территории, тоже нельзя позволить.

— Пусть идет, — сказал я. — С гор ему все равно не спуститься. Для этого я его и привез.

— Кто-нибудь при аресте может пострадать, — трезво рассудил Паттон. — А это несправедливо. Уж если кому страдать, так мне.

— Хороший ты человек, Паттон, — ухмыльнулся Дегармо. — Давай так. Я уберу пистолет обратно в кобуру, и ни у кого из нас не будет преимущества. Надеюсь, я и тут не дам маху.

Он убрал пистолет под левую подмышку, опустил руки и, слегка выпятив подбородок, стал внимательно следить за Паттоном. Паттон тоже не сводил своих выцветших глаз с возбужденного Дегармо и мерно жевал табак.

— Ты стоишь, а я сижу, — вдруг пожаловался он. — Да и той быстроты у меня уже нет. Самому противно, но я… я трушу. — Он печально посмотрел на меня. — Какого дьявола вы его сюда привезли? Мне что, своих забот мало? Вот как влип! — Его голос звучал смущенно, обиженно, немощно.