Тараканьи бега - Федор Чешко

– Ты что, племянник, онемел? Долго я буду ждать?

Это дядюшка.

Заждлся ответа на свой уже хрен-зна когда заданный вопрос.

А ты, пле-мян-ни-чек, зыркаешь на него по-шакальи, злобно-трусливо то есть, и молчишь – проповеди в уме сочиняешь. Думаешь, он от проповедей, да еще от твоих, враз исправится? Мечтай-мечтай…

– Слушай, моё терпение уже вот-вот…

Так, эталон менеджерства изволит гневаться все сильней.

Ладно. Проповедь нехай в уме и останется. Можно бы, конечно и вслух, да ведь проку с того «вслуха» явно никакого не будет (извечное самооправдание трусов). Хорошо.

– Хорошо, – Виталий облизнулся, сглотнул, еще раз облизнулся. – Извольте. Испмеханизм с вашим довеском интеллект-то приобрел, но калечный. Создали вы, к сожалению, тупицу. Идиота – не в клиническом понимании, а в общечеловеческом. Стал я копаться в фактах, выяснил, что один из бортовых исполнителей сплошь-рядом вертится у всех под ногами в нештатных местах в нештатное время… Что исполнитель этот – именно которому я ваш довесок примартышил… Что кто-то симулировал попытку взлома адресованной сверчку шифровки, но при этом не доскрипел симулировать и взлом ключа к шифру… И все тот же мехисполнитель во время атаки «Вервольфа», перегадил, похоже, Извергу упреждающий удар, а потом… Потом он ломанулся в спасательную капсулу. Понимаете? Исполнительный механизм кинулся СПАСАТЬСЯ! Вот тут я окончательно и допер: это не просто очень забористая поведенческая программа, это обрывистей. – Виталий опять судорожно мотнул языком по вконец ошершавевшим губам. – Знаете, как я его потом отловил? Пустил по локалке, что как бы готовится проверка всех FK с FKLами на соответствие тест-блоков стандарту. Этот дебил испугался быть вернут… то есть как… вер… ну, что его вернут в штатное состояние… С инстинктом самосохранения ваши яйцелобые ох как перебульонили! Испугался он и решил укрыть свое сокровище от проверки. Понимаете? На стандартный блок заменить удумал. И спрятать. А? Ему, интеллектанутому, в голову (в смысле – куда там?) не пришло: стоит только эту штуку из себя вытащить, как он тут же и вывалится в примитивное штатное состояние. Даже хуже – испмех без тестерного блока деактивируется по всем системам. Вот вам ваш искусственный интеллект. И… – Он замялся было, но всё-таки не удержался, добавил потупясь: – И вот отчего все, кроме вас да вашей Лиги, рубятся в ООР за табу на этакие разработки. С вашим-то еще повезло. Окажись он чуть поумней, мог ради спасения своей драгоценной индивидуальности переделитить всех на блокшиве. И не только на…

– Мы врядли сочли бы такой исход невезением, – Дядюшка мило улыбнулся. – А как про всё это узнали твои… э-э-э… однокашники?

Староста пожал плечами:

– От меня, естественно. Должен же я был доказать, что я не… Ну, Матв… – тут он было дернулся зажимать рот ладонью, но сообразил: во-первых, уже поздно вталкивать обратно полусорвавшееся с губ, во-вторых, это, кажется, не первая такая обмолвка случилась, а в-третьих, теперь-то какая разница?! – В общем, Молчанов сразу и давай строить планы, как можно с этой штукой вашу контору придавить. Штука прошла таможню, на ней доподлиннейший код с датой, производителем и остальным – не отвертитесь; что оно такое на самом деле, так это любой спец-эксперт докажет… попотеет, но докажет… До суда, конечно, не дойдет, но ска-андалище!.. А может, и дойдет – больно уж тема сейчас одиозной стала. Всему Макрохарду, наверное, особой приятности не выйдет, а вот… – Тут Виталий довольно успешно скопировал дядюшкину толькочтошную любезность, – а вот уж отдельным не самым крупным руководителям…

Макрохардовский менеджер откинулся на спинку сидения, потянулся с отчетливым сладострастным хрустом, выговорил расслабленно:

– Значит, это молчановская идея… А ведь он понимал, что такой шантаж и по тебе крепко ударит. Даже не зная о расписке…

– Он знал, – подал голос Белоножко.

– Ах, даже так… Тогда тем более. Тебя использовали и готовились подставить без малейших зазрений. Вот и тебе нечего кукситься. Ты абсолютно правильно решил сменить партнеров. Вполне всё по-христиански: око за око…

Виталий спохватился, что до сих пор вертит в пальцах крохотный тубусик телефона, уронил его. Потом спросил, изо всех сил тужась казаться бесстрастным:

– А вы не слишком ли откровенничаете? Как-никак микрофон у меня… Вдруг где-нибудь все-таки пишется наш разговор?

– Не-ет, племяш, ты либо круглый дурак, либо иначе тот еще фруктик, – крестный дядя развернулся, облокотясь о руль и вонзив в собеседника насмешливый жесткий прищур. – Для особо одаренных объясняю ситуацию прямо. Вас троих плотно вели от финиш-площадки орбитального лифта. С частотой и кодами ваших переговоров разобрались секунд за пять. Стоило тебе сунуться сюда, в лимуз, как на этом вот манускрипторе высветились все твои коммуникационные украшения. И телефон, и микрофон в вороте… и еще один микрофон, о котором ты, думаю, сам не знал. Регулятор комбинезонного кондишна, воображаешь, просто так барахлил? А потом – один спецсигнальчик, и вся твоя шпионская аппаратурка накрылась. Но сперва по твоей любезной подсказке мы разобрались с твоими… точнее, не мы, а лично я сам. Тоже спецсигнал. У тебя-то телефон дряхлый, грубый; тебе только дурно стало на миг (небось, толком даже не сообразил, что к чему), а вот девочке Лене и не в меру хитрому мальчику Матвею через их супер досталось по высшему разряду.

Положительный староста оглядываться не хотел, боялся даже, но шея его сама, собственной волей развернула голову, едва не вплющив старостов нос в запотелое дверцевое окно.

За окном был снег. Огромные мокрые хлопья тяжко валились с низкого неба, жидкой слякотью расшибались о тротуарные плиты, липли на безлистые ветви, превращая кусты и деревья в безобразные ворохи застиранных драных кружев… В этом монотонном густом падении недомёрзлой воды совсем растворилось кафе с его силовыми зеркалами, до невидимости наглотавшимися отражений снеговой серости, небесной серости, бетонной серости…

А макрохардовский деятель все вещал, все мурлыкал наглым сытым котярой:

– Если им повезло, всё было мгновенно и безболезненно… почти. Ну, а если нет – идиотизм. В КЛИНИЧЕСКОМ понимании. Мы это узнаем, но не раньше, чем иссякнет девочкин жетон. А там, насколько я в курсе, денег суток на восемь интим-режима… Взламывать-то никто не станет: лишний шум и тэ пэ. Но отследим, это уж будь уверен – внешнее наблюдение не снимем. Так сказать, почетный, хе-хе, караул… Во-от… А тебе, род-ствен-ни-чек, помолиться бы за души упокоенные, ты им жизнью обязан. Не снабди они тебя, как ты выразился, дубьем, импотентным к воспроизводству сложных модуляций… Понимаешь, ради твоей персоны такой случай упускать никто бы не стал. Суд через день, а убирать Чингиза более… гм… откровенно – опасно. Да и возможности у нас сейчас малость подорваны. Кто-то (в принципе, нетрудно догадаться – кто) провел шикарную атаку по локальным сетям Интерпола и Лиги. И нам тоже досталось краешком. То есть достается еще до сих пор. Даже по нарастающей. Интересный паразит применен: разлетается, как чума, никакая защита не помогает… Тем не менее, хоть и рассчитывает кое-кто из наших узнать у тебя чего-нибудь про этого паразита, и хоть интеллектатор мы очень заинтересованы себе возвратить, но… Окажись твой телефон посовременней – увы. Меня бы, правда, назначили козлом отпущения – если тебе этот факт утешителен, рад… – Кажется, эталон менеджерства вновь потянулся, треща то ли суставами, то ли тканью изысканного своего костюма. – А насчет записи нашего разговора… Не беспокойся, ведется запись. Здесь. В этой машине. Так что ты и без всяких расписок уже накрепко к нам приварен. Так?