Цеховик. Отрицание - Дмитрий Ромов

к новому человеку. Он, конечно, уже бывал здесь, но доверие собаки нужно ещё заслужить.

Оказывается, пока я был в школе, домой привезли отцовские вещи из училища. Их не много, два чемодана да пара коробок. Мама специально приходила с работы для этого. А теперь она идёт на кухню разогревать диетическую еду, а отец неловко топчется посреди комнаты, не зная, куда себя пристроить.

— Пап, да всё нормально будет, — тихо, чтобы не было слышно на кухне, говорю я. — Смотри, диван твой. Распоряжайся им, как посчитаешь нужным. В тумбочке чистое постельное бельё. Пойдём в спальню.

Я подвожу его к шифоньеру и открываю дверку.

— Вот, мама тебе место освободила, так что можешь занимать. Если захочешь, конечно, а то может и поваляйся пока, а вещи потом разложишь. Никаких проблем, ноу стресс, делай как тебе удобно. Хорошо? В кладовке ещё есть куча места можешь туда чемоданы поставить. Хотя лучше я сам поставлю. Приду и поставлю потом.

Отец внимательно смотрит и слушает, не переспрашивает, не возражает.

— Я буду спать с тобой в одной комнате на раскладушке, ну, ты это уже знаешь. Очень надеюсь, что временно, и время это быстро закончится. Да?

Я подмигиваю, а он в ответ только хмыкает.

— Ребята, давайте за стол, — зовёт с кухни мама.

— Пошли, — говорит отец. — Не будем заставлять себя ждать.

Мы идём и едим жидкий куриный бульон и овсяную кашу. Она, по-моему, чуть ли не всю ночь варилась. Во время обеда я пытаюсь задавать темы для разговора, впрочем, не особенно удачно.

После обеда мама уходит в свой институт, да и я начинаю собираться. Отец в очередной раз выспрашивает меня про работу и получает рассказ о том, как я представляю себе обязанности кладовщика.

В гастрономе сегодня довольно оживлённо. Основной интерес посетителей вызывает мясной отдел. Здесь имеется свежая прекрасно выглядящая колбаса и буженина. Эргономика процесса не очень хорошая, поэтому народ толпится, подолгу не покидая магазин.

Технология такая. Человек встаёт в очередь. Когда подходит его черёд, он просит продавца взвесить ему колбасы. Продавец взвешивает и пишет на кусочке бумажной ленты сумму к оплате. Покупатель берёт этот клочок бумаги и идёт с ним к кассе и встаёт в очередь. Достояв, отдаёт кассиру. Кассир накалывает эту бумажку на торчащую из дощечки металлическую спицу и выбивает чек.

Покупатель отдаёт деньги и возвращается в отдел. Там он снова встаёт в очередь, чтобы получить свой взвешенный и оплаченный товар. Продавец получает чек, надрывает его, отыскивает свёрток покупателя и возвращает вместе с чеком. Чек надрывается для того, чтобы хитрый покупатель не смог повторно предъявить его продавцу.

В общем, нужно отстоять практически три очереди ради одного куска колбасы. Правда, справедливости ради, надо сказать, что последняя очередь движется быстрее других. В любом случае, никто не ропщет. Таков порядок вещей.

Я захожу сначала в бакалейный. Лида смотрит на меня с едва заметной улыбкой, но глаза остаются серьёзными.

— Привет, — улыбаюсь я, — прекрасная незнакомка.

Она молча поднимает брови, типа спрашивает, почему незнакомка?

— Как дела?

— Неплохо, — кивает она. — А у тебя?

— Восхитительно, — демонстрирую я радостный восторг, намекая, что это связано со вчерашним бесценнейшим опытом.

Кроме шуток, опыт был бесценным, особенно, если его помножить на яркость юношеского восприятия.

— Увидимся вечером? — спрашиваю я.

— Приходи, если хочешь, — милостиво разрешает она. — Адрес я тебе скажу. Да здесь рядом, через дом от магазина.

— Если мама отпустит, — говорю я с улыбкой.

Она закрывает глаза и машет головой. Должно быть, это символизирует что-то типа, и с кем я только связалась…

Мимо проходит Гусынина.

— Нет, ну ты подумай. Егор! Ты что опять девушку смущаешь? А ну пошли со мной.

Она заводит меня в кабинет и ставит передо мной деревянный ящичек с деньгами.

— Вот тебе дело. Выбери отсюда тысячу рублей и постарайся, чтобы получилось десятками. Сделай две стопочки, двести и восемьсот. А потом, на-ка, вот держи. Это контрольная лента из кассы. Пойдёшь снизу, вот отсюда и тоже тысячу отсчитаешь. Включи калькулятор, да его. Ты хоть пользовался когда-нибудь?

Крупный, удобный, эргономичный, похожий на крокодила. Я смотрю на него с улыбкой. «Электроника». Советские микрокалькуляторы — самые большие микрокалькуляторы в мире. Это шутка, причём не в тему. Калькулятор настольный, а не карманный. Мне, кстати, в моём собственном детстве «Электроника» нравилась, удобной казалась. Отец с работы принёс, правда модель поновее была.

— Конечно. Обижаете, тётя Люба. Я вообще, можно сказать, с калькулятором в руках родился.

— Ну посчитай тогда, пан Вотруба. Там ровно тысяча может и не выйти, приблизься как можно ближе. Отложи ровно тысячу, всё равно, а разницу я добавлю потом. Напиши на бумажке сколько.

Она выглядывает в коридор:

— Галя! Иди на третьей кассе счётчик обнули. Сегодня её не включай больше.

Я принимаюсь за подсчёты. Получается на двенадцать копеек меньше. Гусынина быстро пересчитывает деньги и стягивает две пачки резинкой, а потом каждую из них заворачивает в бумагу.

— Тётя Люба, — говорю я, — вы бы меня научили, а то я посчитать-то посчитал, а что для чего не знаю.

— В нашем деле, — отвечает она, — правильно посчитать это самое главное. Сейчас Юра приедет, у него и спрашивай.

Как по волшебству, едва она произносит его имя, появляется Большак.

— Привет, мафия, — приветствует он нас. — Как живёте-можете?

— Нормалёк, Юрик, сам-то как? — улыбается Гусынина.

— Лучше всех, Люба, лучше всех. Ну что, поедем? Егор, ты как, не против съездить со мной в одно место?

— Я сугубо за, — отвечаю я, — моё кредо позитив.

— Ну и отлично, тогда поехали. Где топливо для мотора нашего предприятия?

— Башли что ли? — удивлённо смотрит тётя Люба.

— Они самые, мы же башлять едем.

— Так вот они, держи, мил человек, — она протягивает бумажные свёртки с тысячей рублей.

Большак забирает их, кладёт во внутренний карман пальто и ведёт меня через служебный выход. Рядом с крылечком стоит вишнёвая «шестёрка». Юрий Платонович вытаскивает из кармана ключ и открывает дверь. Он садится за руль и наклонившись вправо, тянется к пассажирской двери, чтобы вытянуть пенёк замка.

Я обхожу машину и забираюсь внутрь.

— Вот это роскошь, — говорю я, — вот это я понимаю. Я правда, думал, у вас служебное авто имеется.

— Имеется, — кивает он, — но у нас сегодня частная поездка, поэтому водителя я не брал.

Я киваю.

— «Волжанка»?

— Да, — отвечает он.

— А куда едем? Что за дело?

— В колхоз, Егор, где свиней выращивают. Это не далеко. На автобусе минут сорок. Сейчас я познакомлю тебя с зав производства и попрошу об одной услуге в рамках твоей