Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору - Игорь Симбирцев

С наступлением в 1922 году мирной жизни предательство сотрудников спецслужб приобрело несколько форм: бегство за пределы СССР, отказ вернуться с разведывательного задания, работа на иностранную разведку. На Западе появились первые такие чекисты-беглецы, рассказавшие много нового о внутреннем мире советских спецслужб: Смирнов, Агабеков, Думбадзе, Якшин, Опперпут, Беспалов и другие. И все они постоянно жили под угрозой расправы своей бывшей спецслужбы с ними. Потому были вынуждены жить под чужими именами, скрываться в самых отдаленных уголках земли, искать защиты на службе у иностранных разведок или эмигрантских центров, предлагая им свои услуги.

Так, бежавший в 1926 году через границу в Иран сотрудник Узбекского ГПУ Бахтияров стал работать с узбекской басмаческой эмиграцией в Тегеране. Ушедший на Запад чекист Якшин-Сумароков работал в эмигрантском РОВС. У эмигрантов нашел приют и Беседовский, бежавший в 1929 году в Париже прямо через ограду советского посольства на улице Грене и написавший в эмиграции книгу «На путях к термидору» о преданной Сталиным и сталинцами революции (Беседовский был троцкистом). Беседовский, бывший эсер, примкнувший к большевикам, кроме обвинений в троцкизме, к моменту побега уже находился в посольстве на подозрении в финансовых махинациях с подотчетными средствами – его готовили к отправке для следствия домой и не выпускали за территорию советского посольства, и во время прогулки Беседовский сиганул прямо через стену внутреннего дворика. За границей он тоже искал приюта у эмигрантов, пытался среди троцкистски настроенных эмигрантов создать даже собственную партию, редактировал в Париже их газету «Борьба». А заодно прославился как известный разоблачитель самых разных тайн советской разведки и дипломатии, часть из которых затем оказалась выдуманными самим Беседовским в расчете на сенсацию фальшивками. Исследовавший судьбы советских перебежчиков-разведчиков английский писатель Брук-Шеппард назвал Беседовского человеком очень умным, но совершенно бесчестным. Бежавший в 1937 году в страхе перед начавшимися репрессиями резидент разведки НКВД в Греции Бармин тоже работал у троцкистов, они помогли ему затем уехать в труднодоступные для рук НКВД Соединенные Штаты, где Бармин работал в троцкистской партии, написал книгу «Записки дипломата» с разоблачениями действий НКВД, а после 1945 года устроился консультантом в американскую разведку – ЦРУ.

Самый высокопоставленный из таких перебежчиков, начальник НКВД на Дальнем Востоке Генрих Люшков, в 1938 году в предчувствии скорого ареста со всей «командой Ежова» в очередную чистку спецслужб бежал через границу во время инспекционной поездки к пограничникам. Обманув всех сопровождающих, он ушел на границу один якобы на встречу с ценным агентом в районе Посьета и скрылся на той стороне. Люшков долго работал консультантом японской разведки, консультировал ее в планах подготовки покушений на Сталина и в антисоветских операциях на Дальнем Востоке, в конце войны в 1945 году он был ликвидирован самими отступавшими японцами, просто задушен ими в городе Дайрен (Дальний) и выброшен в море с лодки.

В 1929 году во время инспекционной поездки на советско-иранскую границу сбежал напуганный преследованиями в Москве троцкистов бывший секретарь Сталина Бажанов, написавший на Западе книгу о закулисной жизни в Кремле. Бажанов не был сотрудником спецслужб, но с ним через границу бежал и приставленный к нему для охраны и слежки одновременно сотрудник ГПУ Биргер. Так вот бежавший чекист Биргер все годы своей эмиграции затем провел в постоянном страхе ликвидации его ГПУ или попытки тайного похищения с вывозом назад в СССР. В результате развившейся на почве таких страхов депрессии Биргер покончил с собой в Париже, освободив свою бывшую службу от расходов по его розыску за границей. Способ самоубийства Биргер выбрал странный, он бросился вниз с Эйфелевой башни.

Тогда действительно бежавшему чекисту или советскому военному разведчику избежать пули, кинжала, яда или устроенной автокатастрофы могли помочь или профессиональное прикрытие чужой спецслужбы, или полная смена данных с укрытием как можно дальше от советских границ. Поэтому, например, резидент разведки ГПУ в Финляндии Смирнов в 1924 году сразу после бегства предал себя в руки финской разведке, а та позднее с новыми документами отправила Смирнова в далекую Бразилию, где беглый чекист и прожил спокойно остаток своих лет. Военный разведчик РККА Креме, бежавший от своих в Китае, скрывался в португальском тогда Макао и даже инсценировал свою смерть, заметая следы, после чего с чужими документами уехал в Европу, где и дожил в старости до начала 70-х годов. О том, что такие меры предосторожности для перебежчиков из советских спецслужб были нелишними и охота за ними действительно велась долгие годы и большими силами, а не была плодом развившейся у отдельных предателей мании преследования, свидетельствует печальный опыт многих их соратников. Случаев расправы ГПУ – НКВД со своими бежавшими сотрудниками за пределами Советского Союза в истории очень много. Вот лишь самые громкие из таких дел. В 1926 году бывший сотрудник военной разведки РККА Дзевалтовский, поляк по национальности, перешедший на сторону польской разведки, умер от отравления ядом. В 1933 году в Австрии сотрудниками ГПУ под началом чекиста Кобецкого похищен и затем убит бывший агент советской разведки из числа коминтерновских кадров – австрийский гражданин Штрем.

В 1937 году в Париже кинжалом убийцы заколот бывший советский разведчик Навашин, завербованный ранее английской МИ-6 и ставший невозвращенцем. Дмитрий Навашин с 20-х годов использовался ГПУ как агент среди белой эмиграции во Франции, пока его не перевербовали английские разведчики. В 1931 году Навашин порвал с Лубянкой и отказался вернуться в Советский Союз, занявшись в Париже частной коммерцией. 25 января 1937 года он гулял со своей собакой в Булонском лесу, когда неизвестный подбежал к нему и нанес удар кинжалом в грудь, от которого Навашин скончался; скрывшегося убийцу не нашли. ГПУ открещивалось от убийства Навашина, заявляя, что с ним могли расправиться гитлеровские разведчики за его работу на МИ-6. История эта темная, среди эмигрантов было вокруг нее много слухов. Так, Нина Берберова в своей книге «Люди и ложи» писала о каких-то связях Навашина с масонскими ложами во Франции, использовавшимися ГПУ, как и о том, что уход Навашина на Запад тоже был игрой и частью операции ГПУ, так что неизвестно в итоге, кто же именно его убил. Хотя большинство исследователей все равно видят в расправе с Навашиным руку НКВД, особенно с учетом использования убийцей кинжала: в это же время во Франции именно кинжалом группа советского разведчика Короткова убила другого перебежчика из ГПУ Агабекова и известного троцкиста Клемента, а авторство этих акций со стороны НКВД точно установлено.

Вот обычное описание такой операции против бежавшего за рубеж разведчика Разведупра РККА Нестеровича из книги «КГБ: спецоперации советской разведки»: «После побега Нестеровича в ОГПУ поступило донесение, в котором говорилось, что, находясь в Германии, он связался с представителями английской разведки… В результате начальник ИНО ОГПУ отдал приказ о ликвидации Нестеровича. И уже 6 мая 1925 года Нестерович был отравлен в одном из кафе Майнца. Отравили его, подмешав яд в пиво, работники военного аппарата коммунистической партии Германии братья Голке».[7]