Помни меня - Лесли Пирс

— Я доложу обо всем этом, когда вернусь в Англию, — сказал Уильям Хилл убежденно, стукнув кулаком по столу. — По моему мнению, эти люди — убийцы, и они намного опаснее, чем ваши колонисты.

Артур Филип отошел к окну. Внизу, в городе, было тихо, в темноте горели костры, похожие на маленькие маячки. Он думал обо всех тех, кто лежал в больнице и в палатках возле нее, и спрашивал себя, сколько еще людей умрет до рассвета.

Филип был на грани нервного срыва. Он принял пост капитана флотилии, а потом генерал-губернатора, потому что считал, что сможет успешно управлять этой колонией для преступников. Он надеялся, что сумеет превратить своих подопечных в мужчин и женщин, которые ухватятся за предложенный им шанс начать новую жизнь.

Теперь ему казалось, что это был провал. Филип уже понимал, что лишь немногие заключенные воспользуются предложением бесплатной земли, когда окончится их срок. Большинство из них были слишком ленивы и не имели навыков фермерства. Выжившие каторжники из второй флотилии с самого начала будут предубеждены против колонии. Но разве можно их в этом винить?

Филипу снова казалось, будто он стоит на краю пропасти. Сегодня он услышал, что в пути находится третья флотилия с тысячей заключенных. Многие из его лучших офицеров вернутся домой на этих кораблях. Он сделал все, что было в его силах, он пытался управлять гуманно, но даже садовник не сможет вырастить что-либо, что будет долго цвести, без необходимого оборудования, хороших семян и плодородной земли.

— Ты выглядишь озабоченным, Артур, — сказал Уильям за его спиной. — Сегодняшние события подействовали на тебя угнетающе.

Филип повернулся к Хиллу и выпрямил спину.

— Я думаю, они подействовали на нас всех, — ответил он устало. — На тех, кто стоит и смотрит, как виновные уходят от наказания, и не может этого изменить.

— Ты такая молчаливая сегодня, Мэри, — сказал Уилл. Было Рождество, и он предположил, что она размышляет о Корнуолле и представляет, как ее семья сидит у камина и ест жареного гуся. В последнее время он часто слышал, как она рассказывает Шарлотте о Фоуэе и своих родственниках. С течением времени она, казалось, не забывала о них, а думала все больше.

— Слишком жарко, чтобы разговаривать, — ответила Мэри, но улыбнулась ему и потянулась со своего табурета, чтобы нежно погладить его по бедру. — Это просто чудо, что малыши заснули.

Вот уже несколько недель было невероятно жарко. Животные и птицы искали тенистое место, где можно лечь на землю и не двигаться. Уилл считал себя счастливчиком, потому что каждый день уходил на рыбалку. По крайней мере, в заливе всегда дул морской ветер.

— Мне показалось, что ты думаешь о доме, — сказал он.

— О том, как попасть домой, — поправила его Мэри и усмехнулась. — Кажется, я знаю, как достать вещи, которые нам нужны.

Уилл закатил глаза от нетерпения. Она до сих пор не оставляла мысли о побеге. Даже когда Мэри не разговаривала об этом, Уилл догадывался, что она думает об этом. Он не знал второй такой упрямицы, как Мэри.

Уиллу было достаточно неплохо в колонии, хотя он никому не признался бы в этом, а уж тем более Мэри. Пока они все голодали, Уилл бы с удовольствием сбежал, но, с тех пор как прибыла вторая флотилия, колония встала на ноги.

Помощь, которую Уилл и Мэри оказали больным заключенным, заметили офицеры, и, как только сами заключенные стали выздоравливать, они благодарили Брайантов за проявленную к ним доброту. Они не могли ничем вознаградить помощников, кроме, конечно, своего восхищения и преданности, но для Уилла этого было достаточно. Благодаря этому он чувствовал свою значимость.

Уилл мог свободно ходить по колонии, куда ему заблагорассудится. Он выполнял работу, которая ему нравилась. Уилл обращался с лодкой капитана Филипа как со своей собственной. Он мог получить практически все, что хотел, в обмен на рыбу. Ему даже удалось скопить приличную сумму денег, потому что командам кораблей второй флотилии до смерти надоела солонина, и они были рады заплатить ему за рыбу. Но прежде всего, Уилл испытывал удовлетворение от своего авторитета: мужчины смотрели на него снизу вверх, а женщины хотели его. У него было все.

— Ну и где ты собираешься это достать? — спросил он устало.

— У капитана Смита, — ответила Мэри.

Уилл так удивился, что чуть не упал с табурета. Капитан Детмер Смит, голландец, находился в колонии всего несколько дней. Он был владельцем шнявы[13] «Вааксамхейд», которую капитан Болл с «Провианта» зафрахтовал, будучи в Батавии. Смит прибыл на ней семнадцатого декабря с продуктами для колонии, совершив ужасное путешествие, во время которого шестнадцать членов его команды, состоявшей из малайцев, умерли от лихорадки.

Ходили какие-то слухи о недостаточном количестве продуктов и о конфликте между капитаном Филипом и Смитом, и оказалось, что голландца не жалует никто из офицеров колонии. Но Уиллу он нравился. У Смита не было той напыщенности, которая отличала всех английских капитанов, он вел себя доброжелательно, открыто и дружелюбно.

— Ты сошла с ума? — спросил Уилл у Мэри.

— Нет, просто слегка отклонилась от нормы, — ответила она. — Детмер нормально относится и к тебе, и ко мне. И я позабочусь о том, чтобы мы понравились ему еще больше, прежде чем уговорю его расстаться с картами и секстантом.

— Он никогда этого не сделает, — фыркнул Уилл.

— Почему ты так думаешь? — возразила Мэри. — Все офицеры обращаются с ним пренебрежительно, он одинок и находится далеко от дома. Он не англичанин, так что почему бы ему не помочь паре английских заключенных сбежать?

Уилл всегда критиковал идеи Мэри из принципа, потому что считал, что женщины не должны быть умнее мужчин. И все же в глубине души он признавал, что ее ум острее, чем у него. Мэри однажды попросила его научить ее читать и писать, и он сказал, что не может сделать этого, не имея книжек. Она никогда больше не упоминала об этом, и каким-то образом Уилл знал, что Мэри не повторяет своей просьбы лишь потому, что видит его насквозь. Он не хотел, чтобы его жена умела писать и читать. Это унизило бы его.

Но Мэри прекрасно разбиралась в людях. Она наблюдала, слушала и замечала то, на что Уилл никогда бы не обратил внимания. Возможно, она была права по поводу Детмера Смита.

В ту ночь Уилл занимался с Мэри любовью и очень старался доставить ей удовольствие, потому что очень хотел заставить ее забыть о побеге. Его срок заканчивался в марте, и, хотя он часто говорил другим, что окажется на первом корабле, который отправится домой, это было вовсе не то, чего он хотел.

Уилл тосковал по Корнуоллу только тогда, когда пил. Он вспоминал хорошие места, мягкий климат, вереск и лес, смех в таверне и рыбацкую дружбу.

Но, протрезвев, Уилл осознавал, что все не так гладко. Без своей рыбацкой лодки ты зависел от того, у кого она была, вытаскивая сети всю ночь в пробирающем холоде за шиллинг или что-то около того. Там он тоже голодал, а для человека с пустым желудком не существует красоты пейзажа.