В объятиях русалки - Ольга Баскова

– То, что вы рассказали мне сейчас, не укладывается в голове! – Генерал, высокий импозантный мужчина, нервно курил сигарету. – Такой рассадник бандитизма практически под носом у начальства. Но теперь эти уголовники у меня попляшут! А о вас я доложу Кравченко. Алексей Михайлович просто обязан повысить вам звание и вынести благодарность. Со своей стороны я обещаю вам путевку в лучший санаторий Крыма. Можете назвать место прямо сейчас.

Сомов задумался. Он вспомнил неправдоподобно голубую воду моря, величественные горы, стройные кипарисы и тот неповторимый запах, который свойствен только этому благословенному уголку природы. А какой прекрасный грот посетил он в Мидасе! Воспоминания о гроте словно прошили оперативника мощным разрядом тока. Девушки, с которыми он плавал туда, мертвы. И если Рита сама напросилась на шальную гибель, то смерть Лены Барышевой целиком на его совести. Нет, в Крым он не поедет, по крайней мере сейчас. Любое другое место также будет напоминать ему о трагедии.

– Спасибо, но я уже отдохнул, – сказал он генералу. – Мой законный отпуск закончился. Если я продолжу отдыхать, то ребята в Приреченске просто зашьются. Кроме того, у нас график. Другие тоже взяли путевки и хотят подышать морским воздухом. Возможно, на будущий год…

Генерал улыбнулся:

– Не стану настаивать. Но Кравченко я позвоню.

– Как хотите.

Начальник подошел к сейфу и достал оттуда пачку денег:

– Купите себе билет. Если вы щепетильны, отдадите долг при встрече. Ваши вещи, оставленные вами в пансионате, мои ребята доставят к поезду. Ну, всего доброго.

Они пожали друг другу руки, и Сомов отправился на вокзал. День выдался пасмурным. Одинокие солнечные лучи робко проглядывали сквозь густые тучи. Леонид даже обрадовался такой погоде. Тот день, когда он приехал в Мидас, тоже был пасмурным, но оказался единственным спокойным днем отдыха. Жара, накрывшая полуостров, стала постоянным спутником его сумасшедшего отдыха. «Боже! – взмолился оперативник. – Пусть в моем родном городе не будет жарко!»

Через полчаса он уже сидел в поезде, везущем его в Приреченск.

* * *

Генерал сдержал свое слово. Он позвонил Кравченко в тот же день и долго благодарил за оказанную помощь. Алексей Михайлович светился от счастья. Он воспитал прекрасных специалистов. Его ребята еще ни разу не заставили его краснеть.

– Насчет звания поразмышляем, – сказал он Леониду. – А вот премию получишь в ближайшую зарплату. Кстати, подумал насчет санатория?

Сомов кивнул:

– Подумал и сообщил решение генералу. Сейчас в отпуск собирается Павел. Это во-первых. А во-вторых, я уже соскучился по работе. Так что могу приступить к ней хоть завтра.

Полковник улыбнулся:

– У тебя еще законные три дня. Проведи их с пользой для себя.

Оставшиеся до работы три дня Сомов действительно провел с пользой. Он вставал с постели, чтобы поесть, и снова заваливался и засыпал крепким сном. Мать удивленно спрашивала:

– Скажи честно, сынок, в какой пансионат тебя послали? Я никогда ничего подобного не видела. Приехал человек с юга и разве что загорел малость. А если приглядеться повнимательнее, кожа да кости, под глазами синяки. Вас морили голодом?

Оперативник смеялся в ответ и молчал. Коллеги особо его не беспокоили. Чем закончилось дело в Мидасе, он узнал, выйдя на работу. Сияющий от счастья Костик (Катерина подарила ему дочь) сообщил подробности: начальник отдела Махаонов и его компания сняты с должностей, генерал назначил своих проверенных людей. Он, кстати, настоял на том, чтобы эти события получили широкую огласку. Впрочем, оно и понятно. Надо было ставить точку в гибели Тарасова, Ряшенцевой, Виолы, Лены Барышевой и Григорьева, останки которого выловили рыбаки. Вилла «Ласточкино гнездо» неизвестно как перешла к Придворову, тот продал ее и на вырученные деньги отправил дочь лечиться в зарубежную клинику. Алину обещали вернуть к нормальной жизни, однако сам отец сомневается в этом. Девушка молчит, какой дрянью и как часто кормил ее жених. Людмила Тарасова и Радугов примирились, возможно, только для жителей Мидаса. Ведь женщина навсегда останется для безутешного мужа и отца женой убийцы его Лили и малышей. Мать Антона и Риты поседела в одночасье. Это был единственный человек, которого Сомов по-настоящему пожалел. Как выяснилось, она ничего не знала о проделках сыночка. При обыске в квартире обнаружили мизерную сумму денег, зато счетов у оборотня в погонах оказалось много. В том числе и в зарубежных банках. Прошерстили и больницу, где долгие годы главенствовал Григорьев. С криминальным бизнесом было покончено.

Рассказывая об этом своему другу, Константин пил чай и улыбался:

– Скажи, почему мы и отдохнуть не можем спокойно? Если не мы находим приключения, то приключения находят нас.

Леонид пожал плечами:

– Наверное, потому что мы не равнодушны к чужим проблемам. Махни я рукой на просьбу Виолы, и мы оба остались бы живы. А так дамочка втянула меня в такой криминал, о котором не имела представления.

Скворцов согласился:

– Наверное. Знаешь, это здорово! Наша задача – ловить преступников и помогать людям. А отдых… Да черт с ним, с отдыхом… Недаром говорят: полицейский как учитель – не профессия, а диагноз.

Сомов отхлебнул глоток:

– Мой «друг» Антон так не считал. Для него наша профессия открывала путь к наживе.

Константин поморщился:

– И как он закончил?

– Там действительно были деньги? – поинтересовался Леонид.

– Конечно. Клочки валюты разлетелись по всему кладбищу!

Капитан почесал переносицу:

– Мистика какая-то. Деньги не достались никому. Наверное, потому что были испачканы в крови.

Скворцов не стал спорить:

– Наверное.

В его кармане затренькал мобильный. Он подскочил как ужаленный:

– Катюха! – и вышел в коридор, но вскоре вернулся: – Звонила моя благоверная. Завтра ее выписывают. Хочешь поехать со мной и посмотреть на наше чадо?

– С удовольствием.

Услышав слова друга, он искренне порадовался за Скворцова. Пожалуй, завтрашний день станет для него первым радостным днем со времени начала отпуска. В этот мир пришел маленький человечек. Человечек, спокойствие и безопасность которого он призван охранять всеми силами. Все-таки здорово – иметь такую профессию! И, главное, нисколько не жалко загубленного отпуска.