Обольститель - Виктория Холт

— Пожалуйста, передайте.

— И когда...

— Сегодня вечером...

— Она упадет в обморок, узнав об этом.

— Я бы не хотел причинить ей неудобство.

— Она упадет в обморок от счастья, Ваше Высочество. Я немедленно вернусь к ней. Этот день будет для нее самым счастливым после свадьбы. Я знаю, что она согласится со мной. Я скажу ей о великой чести, которая ожидает ее.

Камберленд сел в карету, и принц поехал дальше. Камберленд-хаус! Запретная территория. Что бы сказал его отец, узнав, что он принял приглашение посетить ее? Принц пустил коня в галоп. К черту отцовские запреты!

* * *

Принц направился к дому своего дяди с радостным волнением в душе. Король и королева наслаждались домашним уютом в Кью; никто не мог остановить принца. Раз он хочет навестить своего дядю, он сделает это.

Переступить порог Камберленд-хауса означало начать новую жизнь. Там все его ждали; несомненно, он был самым важным человеком в стране.

Герцог встретил его у двери; Камберленд отвесил официальный поклон, потом со слезами на глазах поцеловал племянника. Герцогиня ждала момента, чтобы сделать глубокий реверанс и посмотреть на гостя своими самыми знаменитыми в Англии глазами с таким обожанием, что сердце принца тотчас сжалось — не будь он влюблен в Утрату, он немедленно влюбился бы в свою тетю.

Она была высокой и стройной — он мысленно сравнил ее с цветком; она не пудрила свои густые золотистые волосы, уложенные в высокую прическу с множеством маленьких завитков и ниспадающих прядей; у нее было маленькое, почти кукольное личико; она выглядела ангельски, только в больших глазах играло лукавство; они казались сейчас зелеными, потому что на ней были зеленое платье и изумруды; эти глаза обрамлялись великолепными ресницами — черными как ночь. Они то опускались на слегка подкрашенную щеку, то взлетали вверх веером из черных перьев.

— Это действительно самые потрясающие ресницы на свете,— сказал принц.

— Надеюсь, они понравились Вашему Высочеству,— произнесла герцогиня.— В противном случае они будут немедленно отрезаны.

— Умоляю вас не делать этого. Я не могу взять на себя ответственность за уничтожение одного из чудес света.

— Как это галантно, как это очаровательно, Ваше Высочество! Вы делаете меня счастливой. Но мы ведем себя эгоистично. Кое-кто из наших гостей знает о той чести, которая их ждет... но не все. Мы хранили наш секрет... и надеемся, что не огорчили этим Ваше Высочество, потому что теперь мой долг — радовать вас.

Какое восхитительное общество, свободное, раскованное! Подумать только — он был лишен его все эти годы. Он подумал о Кью. Триктрак! Лекции! Единственное развлечение — концерты камерной музыки в семейном кругу.

О, отныне его жизнь станет другой!

Его обворожительная тетя — он с изумлением находил ее таковой — попросила разрешения взять племянника под руку (знаете, я все-таки ваша тетя) и повела молодого человека к гостям. Он охотно предложил ей руку и радостно заговорил с ней. Он был совершенно очарован ее ресницами.

В окружении герцога и герцогини он отправился к собравшемуся обществу.

Конечно, отныне все будет именно так. Люди — интересные, влиятельные, занятные — будут теснить друг друга, чтобы обменяться с ним несколькими словами. Прекрасные женщины делали реверансы, когда он проходил мимо них; они смотрели на него с восхищением; мужчины низко кланялись.

В Камберленд-хаусе собралось блистательное общество. Здесь находились все известные виги; они хотели быть представленными принцу.

Он заметил мистера Фокса, мистера Берка, мистера Шеридана; ему безумно нравилась их непринужденная, остроумная беседа.

И затем — главный сюрприз вечера.

— Я уверена, Ваше Высочество пожелает быть представленным одной леди,— сказала герцогиня.— Вы позволите?

Она тотчас получила разрешение и повела его к нише. К своей великой радости, он обнаружил там Утрату.

Он взял ее руку и поцеловал; она подняла свои полные любви глаза и посмотрела на него.

— Это,— прошептал он,— самый восхитительный момент нашей жизни.

Они наконец оказались в обществе вместе — дядя Камберленд принимал Утрату! Теперь им нет необходимости встречаться тайком. Это — настоящая независимость!

Что за вечер! Впервые после отъезда Фредерика принц перестал скучать по брату.

Его изумляло общество — свободные, непринужденные манеры людей, нескромные, но остроумные и блестящие беседы. Говорили о политике, искусстве и литературе. Все внимательно слушали принца, которому не приходилось стыдиться своей необразованности — он мог успешно принимать участие в любом разговоре, посвященном литературе и искусству. Гости танцевали и играли в азартные игры. Ставки были высокими, но это показалось принцу естественным в столь избранном обществе. Он играл в фараон, наблюдал за мушкой и макао. Сильнее всего его очаровали Фокс и драматург Шеридан. Таких людей он хотел иметь в качестве своих наставников. Теперь он мог сделать их своими друзьями. Да, мог бы, если бы захотел. Этот вечер показал ему, что он может получить все, что пожелает. Его пьянило радостное сознание того, что он — принц Уэльский.

Он будет снова и снова приходить в Камберленд-хаус. Красивый племянник будет здесь желанным гостем в любое время дня и ночи, сказала очаровательная герцогиня.

Она помахала ресницами Утрате, которая, возможно, немного ревновала — совсем напрасно. Он по-прежнему верен ей, но должен признать, что его тетя — необыкновенно привлекательная женщина.

Он сказал, что будет приходить сюда часто.

Ему ответили, что Камберленд-хаус станет его домом, когда принц этого пожелает.

Когда принц уехал в обществе Утраты, герцог и герцогиня ощутили вкус победы; теперь стало ясно, что именно Камберленд-хаус окажется стартовой площадкой для принца Уэльского.

* * *

Принц и Утрата вернулись на Корк-стрит. Георг разрумянился не только от своего успеха, но и потому, что выпил больше обычного.

Утрата пила очень мало и оставалась трезвой во всех отношениях.

— Какой вечер! Господи, что за дом! Наш рядом с ним кажется коттеджем.

Он обвел его пренебрежительным взглядом.

— Я предпочитаю быть счастливой в коттедже, нежели несчастной — в красивейшем особняке.

— Все так считают,— улыбнулся принц.

Утрата стояла сплетя руки на груди — очень хорошенькая, но излишне сентиментальная. Принц не был расположен сейчас к театральности. Его захватило настроение людей, с которыми он общался. Они осмеяли бы всякие сантименты — особенно неискренние.

— Пойди сюда и перестань играть, Утрата. Ты сейчас не на сцене. Пойди сюда и будь моей голубкой.