День рождения ведьмы - Кирилл Кащеев

— Даже спорить не стану, — вздохнула Ирка.

— Свяжусь, когда что-нибудь нарою, — кивнула ВедьмаТанька и исчезла с экрана, оставив после себя заставку — свой же портрет в стиле аниме, в облегающем красном комбинезоне и с базукой на изготовку. Потом пропала и заставка.

— Хм… — Айт смущенно откашлялся. — Я, наверное, пойду к твоей бабушке. Нужно было мне в той комнате, где телевизор, ночевать. А то все твои вещи здесь… и если у тебя даже в компьютере ведьма живет, недаром я всю ночь боялся в какую-нибудь мышку превратиться!

— Она не у меня, она сама по себе! — запротестовала Ирка, но Айт уже вышел.

Ирка огляделась. Чего сразу в мышку? Комната как комната… Шкаф и комод новые, симпатичные, сама выбирала, но ничего в них особенного нет! Ну череп на полочке стоит, его африканская шаманка прислала, в благодарность за уничтожение Спиридона — убийцы ведьм. Иногда череп изрекал пророчества, но поскольку говорил он только на языке своего племени, Ирка его плохо понимала.

Им с Танькой тогда много со всего света посылок шло, например, над Иркиной новой кроватью болталась индейская ловушка для снов, не такая, как в любом эзотерическом магазине втюхивают, а настоящая — пару раз Ирка с ее помощью видела вещие сны. Очень полезные — удалось снять с одного пацана смертную порчу и избежать семестрового «неуда» по химии. Стенку от края до края закрывало вышитое полотно-оберег, а у двери висел подарок техасских ведьм — Иркин портрет в стиле американских комиксов: в широкополой шляпе-стетсоне, джинсах, ковбойских сапогах со шпорами и с револьверами на поясе. Внизу красовалась надпись: «New Sheriff». Никакой колдовской силы портрет не имел, но Ирка на нем была та-акая крутая! Грудь в вырезе слабо зашнурованной замшевой рубахи не влезла бы ни в один из спрятанных в комод лифчиков.

А это что? Ирка растерянно поглядела на валяющийся на кровати кожаный мешочек и только через мгновение сообразила, что это Айтовы вещи. Надо его в магазин затащить, что ли: рубашка с пышными рукавами и драная прожженная куртка без рукавов, может, и последний писк ирийской моды, но на наших улицах выглядят странновато. Рядом с кожаным мешочком стоял сундучок — маленький, на ладони поместится. Ирка как завороженная уставилась на покрывающую сундучок резьбу. На крышке был неведомый лес. Ирка робко протянула палец и провела по резным завиткам. Под ее рукой лес словно изменялся — из чащи выглянул медведь, только ростом он был почти до самых древесных крон, в прячущемся за деревьями озерце плеснула хвостом здоровенная рыбина. И снова все стихло. Из-под крышки, сквозь тоненькую, как ниточка, щелку пробивался серебристый свет.

Желание открыть сундучок стало настолько нестерпимым, что Ирка аж руки за спину заложила. Ей бы не понравилось, если бы Айт рылся в ее вещах, значит, и она не будет! Ой, кстати, насчет вещей, ей же одеться надо, если она не хочет, чтобы Айт решил, будто такая красивая она только на портрете! Ирка распахнула дверцы шкафа и беспомощно замерла перед вешалками. Извечная проблема — что надеть! — накинулась на нее хуже любого мертвяка, так что она даже о сундучке забыла. Если ей на Айта до дня рождения смотреть и то нельзя… но ему же на нее смотреть можно! Ирка схватила мини-юбку… и повесила обратно. Айт все-таки царевич, он привык к девушкам стильным и сдержанным. Ирка нерешительно покосилась на брюки. Да он ее постоянно в брюках видит, еще решит, как Богдан, что она не девочка, а боевая подруга! Ирка стащила с вешалки длинную, чуть выше щиколотки, летящую светлую юбку. С разрезом. Но сюда туфли только на высоком каблуке. Интересно, как она на таких шпильках из их балки до проспекта по вечным буеракам доберется? Хм, ну если будет очень тяжело, есть надежда, что Айт на руках донесет. Ирка хихикнула и застегнула молнию на юбке. Теперь осталось только подобрать что-то сверху, чтобы и Айт обалдел… и из школы не выгнали. Собственно, такая блузка у нее только одна — вот эта! И отлично, Айт ее не видел, он вообще ее шмотки почти не видел. Тоненькую серебряную цепочку на шею…

Стоп, но ведь сверху придется надеть ветровку, а она испортит весь ансамбль! И что теперь — переодеваться? Она ведь даже чуть-чуть подкрасилась под эту блузку. Был бы у нее плащ, такой длинный, романтичный, с капюшоном… Ла-адно. Сперва-то ее Айт так увидит, без ветровки. Ирка собрала волосы наверх — на ветру развеваться не будут, зато шея кажется длиннее, а лицо — тоньше. И вот так — в открытый ворот блузки спустить один завиток! Ирка посмотрела на себя в зеркало и поняла, что неосознанно скопировала образ барышни Анфисы с заброшенного кладбища. Только кружевного зонтика да перчаточек не хватало.

— А скелет внутри меня и вовсе точно такой же! — пробормотала Ирка и… решила не переодеваться. Барышня так барышня, между прочим, довольно стильная девушка, хоть и мертвая!

Ирка сбежала вниз — чем ближе она была к кухне, тем реже и неуверенней становился перестук каблуков. Она остановилась в коридоре, бросила ветровку на полку под вешалку и поправила завиток перед старинным зеркалом. Зеркала бабка, борец за домашнее старье, запретила менять вообще! Из мутноватого стекла на нее тревожно глядела благовоспитанная юная дама, спешащая спуститься в гостиную на встречу с достойным кавалером.

— Ну и ладно, и будем соответствовать, — пробормотала Ирка и чинно направилась… пусть не в гостиную, пусть в кухню, но ведь кавалер-то достойный! Она остановилась на пороге, отлично зная, что падающее из окна утреннее солнце сейчас окутает ее золотистым ореолом, высветит рукава блузы и завиток на впадине между ключицами…

Айт хохотал. Заливисто, откидывая голову, так что черные волосы падали на лоб и снова отлетали назад, хохотал, едва не стукаясь лбом об клеенку на столе. Напротив сидела улыбающаяся бабка и энергично тыкала вилкой в свеженький вареник.

«Ну может, ты, наконец, обернешься — для кого я тут наряжалась?» — Ирка громко пристукнула кухонной дверью об косяк. Айт обернулся, смаргивая с ресниц проступившие от смеха слезы. Солнце благополучно удалилось за тучку, и падающий на Ирку луч померк.

— Что такого смешного? — поинтересовалась Ирка.

— Та ось розповидаю хлопцу, як ты в дытынстве на козе каталась, а коза задом брыкнула и ты лягухой через забор на соседский двор летела! — сообщила довольная бабка.

Ага. В детстве. На козе. И лягухой во двор. Шлепнулась в заросли крапивы перед соседским туалетом. Вылетела оттуда с диким воплем. Сидевший в туалете сосед решил, что его грабят, и выскочил из дворовой будочки, навернув приплясывающей от ожогов крапивы Ирке дверью. Ничего не разобрав, погнался за Иркой по своему огороду, одной рукой придерживая спадающие штаны, а в другой сжимая газету, будто Ирка была мухой! Наблюдавшая за этой беготней бабкина подружка тетя Аня вызвала милицию, и ровно через час, когда все уже успокоилось, через колдобины в их балку прорвался «уазик» с мигалкой, и двое бравых милиционеров попытались арестовать соседа по целому списку обвинений, из которых похищение ребенка было самым безобидным. Дело ухудшилось тем, что Ирку нигде не могли найти — она уже удрала с Богданом играть в «хоббиты против орков». Причем Богдан с Иркой были маленькими, но бесстрашными хоббитами, коза — дружественным рогатым драконом, призванным бодать врагов Хоббитании, а милиционеров и непрерывно голосящую тетю Аню почему-то сразу записали в орков. М-да… Помнится, с того самого дня Ирка и считается «трудным ребенком».