Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо

Я никак не мог взять в толк, почему пушкарь так интересуется этим, но он продолжал развивать свою мысль и заключил так:

– Если эта река – Нил, почему бы нам не построить еще каноэ и не спуститься вниз по реке, вместо того чтобы рисковать на пути к морю встретить еще пустыни и палящие пески? Даже если бы мы и добрались до моря, оттуда попасть домой нам будет так же трудно, как и с Мадагаскара.

Рассуждения эти были хороши, но, в общем, предприятие было такого рода, что каждый из нас считал его невозможным по ряду различных причин. Наш лекарь, человек ученый и начитанный, хотя и не знакомый с мореходством, воспротивился этому, и часть его возражений, помню, сводилась вот к чему: во-первых, длина пути, как признавали и он, и пушкарь, благодаря руслу и изгибам реки окажется не меньше, чем четыре тысячи миль; во-вторых, в реке водится бесчисленное множество крокодилов, встречи с которыми нам избежать не удастся; в-третьих, по пути имеются ужасные пустыни. И наконец, приближается период дождей, во время которого нильские воды будут особенно яростны; они разольются по всей равнине, и мы не сможем знать точно, находимся в русле реки или нет. Нас наверняка часто будет выбрасывать на берег, переворачивать и топить. По такой опасной реке невозможно передвигаться.

Последнюю причину он изложил так ясно, что мы согласились отказаться от замысла пушкаря и продолжать путь в первоначальном направлении – на запад и к морю. Но как ни хотелось нам отправиться поскорее, под предлогом отдыха мы лодырничали на этой реке еще два дня. Наш черный князек, который очень любил бродить по окрестностям, как-то вечером принес много кусочков чего-то. Что это – он не знал, но кусочки эти были тяжелыми и красивыми на вид. Он решил показать их мне, думая, что это какая-то редкость. Я не подал вида, что заинтересовался, но, подозвав пушкаря, показал ему принесенное и высказал предположение, что это золото. Он согласился со мной, и мы решили завтра захватить с собой черного князька, чтобы он показал нам место, где нашел золото. Если золота там много, мы сообщим об этом своим товарищам, если же нет – сохраним случившееся в тайне и прибережем золото для себя.

Но мы забыли посвятить в свое решение князька; он же по простоте своей столько наболтал всем остальным, что те, догадавшись, в чем дело, пришли к нам. Обнаружив, что тайна раскрыта, мы забеспокоились, как бы кто-нибудь не заподозрил нас в желании утаить находку, поэтому позвали нашего изобретателя, который тут же согласился с тем, что это золото. Тогда я предложил пойти всем вместе туда, где князек нашел его, и, если золота окажется значительное количество, провести там некоторое время и добыть его.

Так мы и пошли всей толпой, поскольку никто не желал оставаться в стороне, раз сделано открытие такого рода. Мы обнаружили золотоносное место на западной стороне реки, но не в главном ее русле, а в другой речушке, бежавшей с запада и впадавшей в эту реку. Мы принялись ворошить песок, промывать его в пригоршнях, и почти из каждой горсти вымывали по нескольку кусочков золота величиной с булавочную головку или с виноградное зернышко. Через два-три часа у каждого набралось какое-то его количество, и мы решили пойти пообедать.

В то время, как мы ели, мне пришла в голову мысль, что раз мы так охотно работаем ради столь важной вещи, как золото, этой главной приманки в мире, то десять против одного, что оно рано или поздно приведет нас к раздору, разрушит наши добрые правила и соглашения, заставит нас разбиться на отдельные отряды, а то и натворить что-то похуже. Поэтому я сказал товарищам следующее: хоть я в отряде и самый младший, но так как они всегда позволяли мне высказывать свое мнение, иногда даже милостиво следовали моим советам, то сейчас я хочу предложить кое-что, что пойдет, по моему мнению, на общее благо и, вероятно, всем придется по сердцу. Мы находимся в стране, сказал я им, где много золота и куда весь мир посылает за ним корабли. Но, не зная, где именно находится золото, его можно добыть и много, и мало. Поэтому не лучше ли будет, если, сохраняя согласие и дружбу, царившие до сей поры и для нашей безопасности крайне необходимые, мы все найденное золото объединим в единый запас и под конец поделим его поровну. Это позволит избежать опасности раздора, который может возникнуть из-за того, что один найдет больше золота, а другой меньше. Я уверял, что на равных основаниях мы охотнее примемся за дело и, помимо этого, можем поставить на работу наших негров, воспользовавшись плодами как их труда, так и нашего. А раз мы будем в равных долях, то у нас не окажется основания для ссор и взаимных обид.

Все одобрили мое предложение и поклялись, что не утаят ни малейшей крупинки золота от остальных. Если же у кого-то найдется припрятанное золото, оно должно быть у него отобрано и поделено между остальными. Наш пушкарь добавил еще одно совершенно правильное и справедливое условие: если кто-либо из нас в продолжение пути, вплоть до самого возвращения в Португалию, выиграет у другого деньги или золото либо стоимость их путем пари, состязания, заклада или игры, то должен будет возвратить выигрыш под угрозой быть лишенным нашей поддержки и изгнанным. Это необходимо было для того, чтобы предупредить заклады и азартную игру, в чем наши всячески изощрялись, хотя не имели при себе ни карт, ни костей.

Заключив это разумное соглашение, мы принялись за работу, разъяснив неграм, что от них требуется. Мы работали в верхнем течении реки, на обеих ее берегах и на дне. Около трех недель провели мы так, плескаясь в воде. За это время, двигаясь в нужном направлении, мы прошли миль шесть, не больше. И чем выше мы поднимались, тем больше находили золота, покуда, пройдя мимо ската одного холма, внезапно не обнаружили, что золото иссякло и дальше его нет ни крупинки. И мне вдруг пришла на ум мысль: а не смыто ли найденное нами золото со ската этого холма?

Мы тотчас же возвратились к холму и принялись исследовать его. Земля оказалась рыхлая, желтовато-глинистого оттенка; в некоторых местах попадался белый твердый камень – когда впоследствии я описывал его знающим людям, те сказали, что это плавиковый шпат, который находится в руде и окружает золото в залежах. Но будь это даже чистое золото, у нас все равно не было орудий, чтобы его добыть. Мы так и оставили его. Разрывая рыхлую землю пальцами, мы добрались до одного поразительного места, где около двух бушелей земли обвалилось чуть ли не от одного прикосновения, обнаружив большое количество золота. Мы заботливо подобрали землю, промыли ее в воде, и в наших руках остался чистый золотой песок. Но примечательнее всего то, что, сняв рыхлый слой земли, мы добрались до твердого камня и там уже не было ни единой крупинки золота.

К ночи мы сошлись, чтобы подсчитать, сколько золота добыли. Оказалось, что в сегодняшней глыбе земли мы нашли около пятидесяти фунтов золотого песка да еще тридцать четыре фунта собрали за время работы в реке.

Разочарованием счастливого свойства было то, что работа наша подходила к концу. Ибо, найди мы хотя бы еще малейшее количество золота, да покажись оно только, я не знаю, когда бы мы бросили работу. Обшарив это место и нигде, кроме той рыхлой глыбы, не обнаружив ни крупинки золота, – ни здесь в земле, ни в других местах, – мы тотчас же вернулись на речку. Мы вновь стали обследовать ее вдоль и поперек, пока еще находили хоть что-нибудь, и во второй раз добыли еще шесть-семь фунтов. Тогда мы перешли на первую реку и прощупали ее как вверх, так и вниз по течению – по тому и по другому берегу. Вверх по течению мы не нашли ничего, ни единой крупинки; вниз по течению – очень мало, не более чем пол-унции на две мили работы. Так возвратились мы вновь на Золотую реку, как справедливо назвали ее, и еще два раза прошли вверх по течению и вниз по течению и каждый раз находили немного золота – возможно, оставайся мы там по сей день, продолжали бы находить еще, но под конец количества были такие малые и работа настолько трудна, что мы с общего согласия бросили ее, не то утомили бы как себя, так и наших негров, настолько, что не годились бы для дальнейшего пути.