Мы родились в тельняшках - Сергей Зверев

Надо было видеть улыбку, больше походившую на оскал матерого волка, целый месяц не евшего мяса, когда Кэп понял, что спутниковый телефон не берет, а рация – да.

– Пыжов, здоро́во! Я реванш хочу в морской бой. Где я? Точно там, где и должен быть. Строго в соответствии с переданными два часа назад координатами. Я тебя прошу… УБЕЙ МЕНЯ! Да, вызываю огонь на себя! Бомби Европу! Накрой меня всей своей дурью! Быстрее только, я тебя прошу! Я не сумасшедший! Зажарь квадрат! Да нет тут людей, дорога в стороне. Ты ж не жадный! Погоны?! На хрена тебе погоны, у тебя честь останется! Три минуты?.. Долго, Пыжов. Полторы! Спасибо… жду… целую, твой Татаринов. Ракеты пошли!

Продолжая скалить зубы, Кэп стал слезать вниз:

– Вы по ящикам порылись? Оно, не оно?

Подчиненные смотрели на командира несколько озадаченно.

– Переживем, и не такое выносили, – бодрился он, ступая на твердую почву. – Нам надо только какую-нибудь ямку найти.

Диденко, не спрашивая рекомендаций, подбежал к проходу, который был заблокирован лазерными лучами, и бросил в него две гранаты.

Шандарахнуло так себе. После разрывов мин, закрепленных на стенах, принудительный подрыв оставленного в дополнение ко всему сюрприза показался легким пуком.

Они снова разместились в коридоре. Возникла дилемма, закрывать металлическую дверь полностью или нет. Решили оставить одну створку. Вряд ли ракеты достанут до склада, все же они где-то в горе, но мало ли…

Мало ли, много ли… наверху продернуло хорошо. Аккурат успели разместиться да помолиться каждый про себя. Килотонна – это всегда представительно и безапелляционно.

– Во-о-о-т, – протянул Татаринов, с удовольствием отмечая, что вентиляция начала работать быстрее. – У нас два варианта: или ждать, пока нас откопают, и сдаться в плен, или поискать тот лаз, через который ушел от нас кот в сапогах.

С пленом он, конечно, погорячился. Все было согласовано, но просто так сидеть и ждать не в характере Кэпа.

После того как дым окончательно рассеялся, начали искать в потолке дыру. Нашли. Узкая шахта уходила наверх и заканчивалась – завалом.

Татаринов попросил Пыжова по рации разъяснить высшим силам сложившуюся ситуацию, а тот был несказанно рад услышать, что внутри все живы. Судя по тому, что сам Старостин передавал пламенный привет и просил держаться, больших люлей им за подвиги не светит, что уже хорошо.

Откопали их через шесть часов.

– Рус, рус. Иван, здесь? – Бойцы услышали в тоннеле сквозь последние камни завала знакомый по фильмам про войну акцент.

– Ну, все, приехали, – нахмурился Голицын. – Плен, пытки, концлагерь, газовая камера.

– Но девку-то ихнюю ты же это… туда-сюда того самого, – скалился Диденко.

– Так ты тоже, – напомнил Кэп.

– Вот за то деды и воевали, – неожиданно отчебучил Малыш.

Четверо спецназовцев принялись ржать, как кони, сбрасывая напряжение последних нескольких дней.

Когда они вышли из подземелья, начинался новый день. Втянув полную грудь свежего воздуха так, что аж голова закружилась, Денис почувствовал наконец, что такое курорт: хотелось настоящей расслабухи и загорухи.

Он посмотрел на бьющиеся о камни волны не как на границу трех разных сред – суши, моря и воздуха, – а как на забаву. Некое радостное необъяснимое чувство восторга нахлынуло на него, будто он какой-то клерк, или монтажник, или шахтер, приехавший отдохнуть на море.

Недалеко от берега стояли два военных катера. Один – весь такой накачанный и отдрюченный, производивший впечатление стального зернышка попкорна, распухшего изнутри, под флагом ФРГ, технология – стелс, плавные обводы, надстройка не выпирает. Антенка торчит, и все как игрушка. Рядом – тоже катер под флагом Албании.

Чуть дальше в море Денис с радостью увидел знакомый силуэт «Марии» и стал искать глазами ту, которую должна была привести яхта. Но ее нигде не было.

Мимо прошли несколько солдат. Кэп стал общаться со старшим по званию, каким-то немецким майором, командир о чем-то просил его быстро и сбивчиво, а откопавшая их сторона часто отвечала: «я-я» и «о’кей».

Пятачок был невелик, и задерживаться на нем не имело смысла. Малыш и Дед начали подниматься по лестнице. Денис проследил за ними и увидел Герду. Ее загорелое волевое лицо показалось ему неожиданно мягким, а коротко стриженные рыжие волосы – самой лучшей прической, что может быть у молодой привлекательной женщины.

Он стал подниматься к ней по шаткой и узкой лесенке, а она подошла навстречу к самому краю.

Диденко, братец по оружию, стал активно махать руками, привлекая внимание сторон. Два немецких солдата и майор увидели клоуна первыми. Татаринов обернулся.

Наконец Денис взобрался. Мы никогда не узнаем, видел ли он краем глаза, что творит Дед, но не подал и виду. Для него была важна сейчас лишь одна женщина на свете.

Парочка сблизилась.

– Хай, – сказал он.

– Хай, – сказала она.

Его теплые крепкие большие руки обхватили ее талию и нежно притянули к себе. В следующую секунду, как это писалось в старинных летописях, он поцеловал Герду в сахарные уста.

– Старший лейтенант Голицын, два дня к отпуску! – поддержал Татаринов.

Оторвавшись от губ принцессы, принц ответил:

– Служу Отечеству! – и снова прильнул к девчонке.

Татаринов в отличие от подчиненных не спешил расслабляться. Поднявшись от моря на трассу, он увидел лежащий на боку рефрижератор, чудом не упавший в море. От майора бундесвера он узнал, что жертв нет… или их пока не нашли. После взрыва боеголовки пейзаж принципиально не поменялся, все же горы. Но деревьев, тех самых пяти тоненьких сосенок, не было, камни весом в несколько сотен кило были раскиданы по дороге. Поверхность выжжена. А здесь еще далеко не эпицентр.

«А где «Гольф»?» – подумал Татаринов, обернулся и увидел крышу машины сквозь толщу прозрачной воды.

«Не должен он был успеть уйти, не должен. Су-у-у-у-у-ка!» – снова завелся капитан второго ранга и, перейдя через дорогу, быстрым шагом стал взбираться по валунам на возвышенность, под которой и находился кусок недостроенного тоннеля.

Благодаря тому, что на момент ракетной атаки на побережье была ночь, осмотр места не начинали. Значит, он будет в первых рядах. Он хочет видеть эту рожу, эту тварь. Он должен убедиться, что крысеныш сдох.

Татаринов, будто и не было предыдущих суток, забрался на плато. Неестественный ландшафт. Деревья вырваны с корнем, обгоревшие стволы, спаленный кустарник, трава. Запах гари и кислятины. Вряд ли полезно для здоровья здесь ошиваться, но ему нужен труп.

Мог ведь и испариться.

Он увидел ее лежащей между валунами, буквально уткнулся в нее, посмотрев прямо перед собой. Рука, оторванная по локоть, вызвала у него больше эмоций, чем качающаяся лошадка у двухлетнего ребенка. Восторг был запредельный.