Предел не положен - Роберт Энтони Сальваторе

Дроу не единственный народ, связанный подобными систематическими ограничениями, это далеко не так! В племени Вульфгара и среди многих других народов Севера традиции заставляют придерживаться не матриархата, а патриархата, и, хотя мужчины не так жестоки в осуществлении контроля, как женщины-дроу, отличие в результате невелико. Возможно, их обхождение мягче – я помню стыд Вульфгара, такой сильный, что привел его к бегству от нас, когда под влиянием наведенных демоном воспоминаний он ударил Кэтти-бри. Я не могу представить, чтобы Вульфгар намеренно ударил женщину или потребовал сексуальных утех против ее желания, но даже в его раскаянии проявилось много лет сохранявшееся в душе Вульфгара чувство легкой снисходительности. Он был уверен, что должен защищать женщину, что было проявлением благородства, вот только происходило оно из невысказанного – но очевидного – убеждения в неспособности женщины самой себя защитить. Он возводил женщин на пьедестал, но при этом считал их хрупкими созданиями. Он просто не мог заставить себя понять истинные способности женщины, даже такой могущественной, умной и способной, как Кэтти-бри.

Ему потребовался не один год, чтобы избавиться от этого и в полной мере осознать равное достоинство и потенциал Кэтти-бри и других женщин. Наставления, полученные в юные годы, были так сильны, что даже при очевидных доказательствах их ошибочности ему пришлось приложить немало усилий, чтобы освободиться.

Да, освободиться, потому что именно это и означает признать возможную ошибочность всего, чему так настойчиво тебя учили.

Вульфгар избавился от бессмысленного сексизма своего народа, и больше всего при этом выиграл сам Вульфгар.

Могу ли я надеяться, что то же самое произойдет с Ивоннель? Я знаю, что на это надеется Джарлакс, он видит в этом свое испытание и продолжает использовать меня в качестве блестящего примера. Мне остается только смеяться.

И надеяться, что могущественные верховные матери Мензоберранзана не устанут от игр Джарлакса настолько, чтобы убить меня и таким образом ликвидировать его знаменитый символ.

Есть, конечно, люди, свободные от сексизма, но они тоже скованы своеобразными узами. В традициях делзунских дворфов пол не имеет значения по сравнению с заслугами. В Мифрил Халле сейчас правит королева Дагнаббет, дочь Дагнаббита, сына Дагны. Никакой разницы. О ее правлении будут судить исключительно по ее действиям. Во всех аспектах жизни дворфов: в бою, на кухне, в шахте или на троне – значение имеют лишь достоинства и компетентность.

Но только в том случае, если ты дворф.

Я не могу пожаловаться – напротив! – на отношение к себе дворфов за все те десятилетия, что провел на поверхности, но это лишь благодаря личной милости Бренора. Потому что он лучший представитель своего народа. Для короля Бренора Боевого Молота друг – это друг, а враг – враг, и не имеет ни малейшего значения, какой длины у тебя уши, какого цвета кожа и какого ты роста.

Ведь если бы не он, дворфы Долины Ледяного Ветра вряд ли приняли бы в своем доме одинокого скитальца – темного эльфа.

Если бы только на склоне Пирамиды Кельвина мне не встретился другой дворф, похожий на Бренора. А я не могу исключить этой возможности, потому что в каждом народе, в каждом обществе существует огромный спектр качеств, предрассудков, милосердия, доброты и жестокости.

Убеждение людей в том, что каждый дроу – это зло, абсурдно; да, конечно, такую репутацию заслужили многие дроу. Но то же самое можно сказать и о людях. Они воюют друг с другом так же часто, как в сумраке борются между собой Дома дроу, да еще в таких масштабах, что после одной только битвы может остаться столько жертв, сколько жителей во всем Мензоберранзане. Я был свидетелем Карнавала Воров, когда судьи пытали своих сородичей-людей с таким же умением и наслаждением, как и любая жрица Ллос, обладающая плетью. Я видел, как эльфы на поверхности прогоняли беженцев от своих жилищ, оставляя их на милость преследователей. И даже сердца зачастую беззаботных хафлингов не лишены своих темных уголков.

И тем не менее я уверен в лучшем будущем. Бренор и другие короли и королевы дворфов не держат своих подданных в таких тесных узах, как их предшественники. Реджис и Доннола вовсе не правят Виноградной Лозой, совсем нет. Они носят звание лорда и леди поселения, но они, скорее, просто управляющие делами и, что удивительно, служат с согласия своих граждан. Потому что Доннола изменила традицию клана Тополино. И теперь жители Виноградной Лозы получили грандиозный подарок: собственный голос.

Ведь традиция именно это и делает: она лишает личность ее голоса. Она исключает соло и занимается исключительно хором – и горе тому певцу, который ослушается дирижера!

Нет, Виноградная Лоза стала сродни оркестру, где каждый инструмент ведет свою партию, но играет в гармонии с остальными, создавая единое целое. Если жители там изберут других правителей, Доннола и Реджис отойдут в сторону.

Вот на такое завтра я и надеюсь, потому что верю, что нужды народа могут быть удовлетворены лишь в том обществе, где слышны требования каждого из граждан.

Это и есть звук завтрашнего дня, который будет лучше, чем день сегодняшний.

Дзирт До’Урден

Год Ошибочной Сделки (1118‑й по летоисчислению Долин)

Даб’най шевельнулась, выходя из глубокой дремоты, и перевернулась на густых и теплых мехах. Она не спешила открывать глаза, желая полностью сосредоточиться на ощущении мягкости и комфорта. Она сознавала, что находится на пустынном выступе восточной стены Мензоберранзана, в безопасном месте, где крайне редко бывают другие дроу, в основном из-за стойкого запаха рабов-чудовищ. Здесь обитали гоблины и кобольды, но они оставались далеко внизу в своих грязных хижинах, и ни один из них не осмелился бы подняться, чтобы потревожить жрицу и мастера оружия.

Именно здесь, как это ни иронично, Даб’най и ее любовник могли получить кратковременную передышку.

Наконец она потянулась и открыла глаза, и как только зрение приспособилось к сумраку этой темной окраины Мензоберранзана, она увидела силуэт Закнафейна, сидевшего на краю обрыва, свесив ноги вниз, и любующегося городом. Она подобралась к нему сзади и обвила руками шею и плечи.

– Да, он красив, – заговорила Даб’най.

Вдали, почти в полутора милях от них, гигантский шпиль Нарбондель загорелся утренним светом – слабым оранжево-красным сиянием на фоне моря магических огней, украшавших сталактиты и сталагмиты, сверкавших всеми огнями радуги, но по большей части синими и пурпурными оттенками. Вся гигантская пещера казалась живым, дышащим существом, огни меняли оттенок и интенсивность в соответствии с запросами верховных матерей Домов. Самые великолепные узоры огней подсветки отмечали наиболее крупные дома на Ку’элларз’орл.

Что за благостный фасад – и это у всегда суматошного Города Пауков, города, посвященного Госпоже Хаоса. Даб’най пришла в голову мысль, что первое впечатление для любого, незнакомого с обычаями дроу, кто вошел бы в пещеру, привело бы его к смерти или полному порабощению.