Лишние детали - Мерси Шелли

* * *

Мягкое зеркало, светлая глина… Я сгребаю ее пушистые, как снег, волосы в две горсти, держу ее голову в этих горстях и смотрю, как она меняет лица. Плаксивая гримаса ребенка и звериный оскал чередуются с каждым новым стоном. И только с последним, самым громким, появляется третье лицо, полностью расслабленное и пустое. Никакое.

– А ты крепкий мальчик. – Она падает в кресло, и блуждающая улыбка Джоконды возвращает лицу осмысленное выражение. – Черт, я и не знала, что ты так можешь. С места в карьер, прямо у стенки – ух! – и чтоб меня так довести.

– Да брось. Сама говорила: неделька тренировки, и я войду в норму. И не делай вид, что забыла, как ты сама тут пищала два года назад. «Ах, я и не думала, я с тобой вообще не собиралась!» Нет, я вообще в курсе, что после первого раза все женщины говорят именно эти слова. Но когда это вновь говорит та же самая…

– Это только для тебя та же самая. Ты вообще не из этого мира. Ты тут ни с чем не согласен, у тебя каждая вторая фраза начинается с «ну почему же» или «да нет». Как будто ты вообще ни во что не веришь, кроме тех вещей, которые сам придумал.

– Ну почему же «ни во что». Я готов поверить, что ты совсем не помнишь ту себя, которая уже была здесь. Даже могу разумное объяснение предложить. Если человек умеет быть очень разным, то скорее всего, он не умеет противоположного – фиксировать в себе что-то общее, что-то единое. Твоя смена ролей действительно должна отшибать память, иначе полного погружения в новую роль не получится.

– Как-то очень заумно. Или это опять такой хитрый комплимент-издевательство?

– Наоборот, я очень рад, что ты пока еще не улетаешь совсем, когда твоя реальность в очередной раз меняется. Какие-то общие мотивы еще нахожу, к счастью. Что-то стабильное. Вот ты говоришь «не собиралась» – но могу спорить, что у тебя зубная щетка с собой.

– Угадал, зануда! Кстати, про общие вещи. Как бы это тебе помягче сказать…

– Ну-ну?

– В общем, тебе на будущее, для успешного общения с дамами. Ты мой голову почаще. С чистыми волосами ты куда привлекательнее.

– Блин, я же не виноват, что в этой стране летом никогда нет горячей воды! Мы с тобой где последний раз вместе мылись, помнишь? В общаге у Мишки! «Привет, мы с этой девушкой познакомились на выставке китайской живописи, а у вас есть горячая вода, можно мы к вам в душ залезем?!»

– Знаю, знаю. Я же говорю, на будущее. Меня из твоих фоток больше всего приколола знаешь какая? Там, где твоя американская Ленка лежит на газоне в центре города. Попробуй-ка у нас ляг на газон. Неделю потом будешь отмываться…

– …в холодной воде! Вот как я сейчас пойду. Хотя она там в черном, так что ей не грозит.

– Разве? Мне казалось, в чем-то пестреньком.

– Это Флорида вокруг пестренькая, а она нет. Я помню, потому что мы с ней заметили это, когда фотографировались. Она рассказывала, как еще в Совке ее родителей постоянно таскали в школу за то, что она носила всякие шелка вместо школьной формы. А я рассказал, как доставал своих профессоров на экзаменах – у меня были такие веселенькие джинсы, с цветами всех цветов на заднице и в паху. А потом мы посмотрели друг на друга и расхохотались – двое в черном, посреди цветущего Санкт-Петербурга.

– Чего-чего цветущего?

– Это город во Флориде, где фотки сделаны. Тоже стоит на гнилом заливе, только на Мексиканском, а не на Финском. Там еще есть музей Сальвадора Дали, вроде нашего Манежа, и туалет в нем тоже бесплатный.

– Что, так прямо и называется – Санкт-Петербург?

– Ага. И даже когда говоришь про другой Санкт-Петербург, они там удивляются точно так же, как ты. Захожу я как-то в магазинчик, беру пиво. На кассе сидит какой-то обкуренный Бобмарлей. Плачу за пиво, а он спрашивает, чего у меня за акцент, не из Финляндии ли я. Я говорю – нет, я из Санкт-Петербурга, город такой в России. Он не верит! Я ему снова рассказываю – мол, «это у НАС был царь Петр, и это У НАС придумали Санкт-Петербург, а вы просто тут у себя скопировали!». И знаешь, что этот Бобмарлей мне ответил? «Сильная у тебя трава, брат!»

– Ты лучше про тезку-Ленку расскажи. Это она у тебя в «Городе Непроданных Цветов»?

– Она самая. Мы с ней тогда встретились в Питсбурге, он как раз посередине между моим городом и ее. Съехались «на собаках», это автобусы такие, «Грейхаунд». Сняли комнату в отеле и… гуляли два дня по городу. Я знал, что она любит тюльпаны, и когда провожал ее на автовокзал, всё высматривал по дороге какой-нибудь цветочный магазинчик. Но как назло, ничего не попадалось. Она так и уехала без цветов, вся в черном. А я вышел из «Грейхаунда», свернул за угол – и увидел тюльпаны: они продавались на каждом углу этой улицы, прямо такой тюльпановый пунктир на три квартала вверх. Там «Город» и написал, пока в «Макдональдсе» кофе пил.

– Прочитай.

– Ты уже читала.

– А теперь хочу послушать. Ну давай, не ломайся! Ты только что сделал с честной девушкой такое, за что можно целый букет сонетов требовать.

– М-да, это сильный аргумент. Ладно, слушай…

Несите, Серые Собаки,

нас, потерявшихся во мраке

пустых обид и лишних слов —

в Город Непроданных Цветов.

И мы приедем в Город Камня,

в Город Тоски и Суеты.

Однако это в нём – та тайна,

что знаем только я и ты.

Вокруг нас будут миллионы,

но все они – туристы там,

не знают хитрого закона:

с утра нужно упасть в фонтан,

потом в кафешке придорожной

словно пароль, спросить блинов,

и только так проникнуть можно

в Город Непроданных Цветов.

В нём всё как в Каменном, всё то же:

те же такси, та же зима,

тот же, сам на себя похожий,

отель на Беличьих Холмах.

Но потерявшимся во мраке

там вдруг становится светлей…

Как жаль, что Серые Собаки,

дав нам всего лишь пару дней,

вновь разлучат. И над домами

растает, как один из снов,

открытый и закрытый нами —

Город Непроданных Цветов.

* * *

Было еще несколько встреч, в основном торопливых и неуютных. Лишь иногда по ночам ненадолго возникало ощущение, что всё как раньше – когда она, завернувшись в простыню, выходила курить на балкон и перешучивалась оттуда со мной звонким голосом. На фоне двухсложных англоязычных фраз, то и дело всплывавших в моей голове, ее шутки казались самой поэзией. Хотя сейчас-то понятно, что она просто говорила со мной на моем языке, со всей этой витиеватой самоиронией, которую никогда не использовала с другими. «Французский престол опять остался без наследника!» – это значит, с Сержем она не залетела. «Свободный американец не получился» – это уже про меня.