Эффект Этоса - Лиланд Экстон Модезитт

Папа Альмавива выбрался из планетовоза и крепко обнял своего сына.

— Ван. — Голос его загромыхал вокруг. Папа Кикеро меж тем стоял в сторонке, как всегда, более сдержанный, ожидая, пока Ван спасется из сокрушительных объятий Альмавивы. Затем он подошел и обнял Вана куда легче и короче, но столь же демонстративно, по-адвокатски, как всегда делал это на публике.

— Давай-ка мне свое барахло, — сказал Альмавива. — Все ждут нас дома.

Ван погрузился на повернутое спиной к ходу, но пышно обитое место, не сводя глаз с отцов. Папа Альмавива широко улыбался.

— Ты такого не ожидал, готов заложить всю труппу.

Ван никогда не мог понять, как можно заложить всю труппу, но знакомые слова сами по себе вызывали блаженство. Папа Кикеро слабо улыбался, как если бы спас их, когда машина тронулась от терминала. Ван едва освоился в машине, когда папа Альмавива задал первый вопрос:

— Как долго ты летел с Тары?

— У тебя была возможность пойти в оперу в Новом Ойсине?

— … слышал, что делает Алинья в «Падении Дену»… А ты его не слышал?

Папа Кикеро лукаво улыбнулся, затем откинулся назад, весь внимание.

Путь на виллу занял примерно полчаса, но Вану пришлось отвечать на столько вопросов, что он не заметил, как пролетело время. Вилла находилась к северу от Беннона среди низких холмов, отделявших город от пустошей. Когда их наемный экипаж покинул круговую дорожку, до него дошло, что он так и не увидел водителя. Ван поднял вещмешок и сумку и направился к портику перед прихожей, Кикеро скользнул вперед и отворил дверь. Ван поглядел на каменный подоконник правой стены прихожей и заметил кедр бонсаи.

— Это что-то новое.

— Полагаю, — ответил папа Кикеро. — Я работал над ним почти тридцать лет, но здесь он лишь последние два. Тут достаточно света, и, кажется, ему здесь нравится. Поэтому я его не трогаю. Силисии не нравилось, что он здесь.

— Давай-ка занесем твое добро в комнату, — прогудел массивный Альмавива. — Сафо, Артуро и их дети будут с минуты на минуту.

Ван задумчиво последовал за папой Альмавивой, неся один мешок и сумку поменьше. Кикеро шел сзади с другим мешком. Расставив все вещи, Ван быстро умылся и поспешил в гостиную.

Вилла мало изменилась, насколько Ван ее помнил. Он подумал, что оттенок штукатурки снаружи теперь чуть светлее, да и рыжеватая черепица немного выгорела, но гостиная с огромным очагом, который редко использовали иначе, нежели место для последних флористических достижений папы Альмавивы, почти такая же, как была. Оранжерея, вне сомнения, ничуть не изменилась, хотя он туда не заглядывал, и, безусловно, кабинет папы Кикеро и студия папы Альмавивы все такие же.

Сафо объявилась первая и с разгону влетела в двери, высокая, точно Кикеро, но кожей светлее Вана и с огненными рыже-золотыми волосами. Не сбавляя прыти, она бросилась на старшего брата и обняла его не слабее, чем удавалось папе Альмавиве.

— Я рада, что ты дома. И жив-здоров. — Она выпустила его и повернулась к двум девочкам, робко стоявшим поодаль, одна по грудь Вану, другая едва ли по пояс.

— Ты помнишь Лесним. А это Фара.

Ван легко поклонился.

— Лесним… Фара.

— Эйлсья будет, как только сможет. Она дежурила и, конечно, какой-то идиот, работающий на планетовозе, сунул ногу куда не следует. — Сестра фыркнула. — Когда учишь, надеешься, что ученики вырастут и поумнеют, но с некоторыми это не происходит. — Сафо ухмыльнулась. — Ты хорошо выглядишь. Действительно хорошо для того, кого могли и не спасти.

— Мне еще нужны лечебные тренировки, — признался Ван.

Сестра повела Лесним и Фару в другую комнату, приговаривая: «Я знаю, у дедушки Альмавивы для вас кое-что припасено». Ван готов был последовать за ней, когда наружная дверь опять отворилась и вошли еще трое.

— Артуро!

— Ван! — Артуро выглядел так же, как Альмавива, и обнимал вроде него, разве с намеком на сдержанность Кикеро, но обладал логическим и законническим умом Кикеро и работал одним из его помощников. — Прости, что мы не могли прийти на торжественную встречу…

— Достаточно того, что вы здесь, — ответил Ван, недоумевая, почему Артуро вообще поднял вопрос о встрече. Сам он на это вообще внимания не обратил. Когда Артуро отошел, Ван поглядел на жену брата.

— Маргарет, как славно увидеть тебя. И Деспину.

— И тебя славно увидеть. Все так беспокоились, когда мы услышали о несчастье в Скандье. Но ты хорошо выглядишь. — Маргарет была маленькой и щуплой, с золотисто-оливковой кожей. Деспина, стоявшая рядом с матерью, явно пошла в отца и почти не уступала ему ростом. Но волосы у нее были русые, пышные и волнистые, а глаза изумрудно-зеленые. Она робко улыбалась.

— А вы выросли, юная леди, — объявил Ван. — И дядья всегда говорят что-нибудь смущающее, вроде этого.

— Всегда, — подтвердил подросток.

Ван дал всем троим знак проходить вперед. Как только он ступил на зеленые плитки пола, появился папа Альмавива в запачканном кухонном переднике.

— Уверен, что все проголодались!

— Это приказ, папа? — спросил Артуро. — Будь голоден и опустошай стол?

— Вроде того, — ответила Сафо.

И на миг Ван почувствовал, что рад вернуться в Беннон.

Много времени спустя, после того как брат и сестра Вана со своими дражайшими половинами и потомством удалились и вилла затихла под ночным осенним небом, Ван поглядел из потертого кожаного кресла, где раскинулся, через всю большую комнату на папу Кикеро.

— Теперь, когда все ушли, что означала эта демонстрация встречающих?

Кикеро указал на молчаливого Альмавиву.

— Идея вот этого папочки.

— Ты всегда так говоришь, когда между вами согласие, — заметил Ван. — Зачем вы это затеяли?

Папа Кикеро поглядел на старшего сына.

— В Скандье случилось куда больше, чем все знают, верно?

— Да. — Не имело большого смысла хитрить с папой Кикеро, что в течение ряда лет открыло несметное число адвокатов противной стороны. — Повсюду были намеки, но я так и не смог ничего установить, разве что по косвенным свидетельствам и по тому, чего там не было. — Ван опять посмотрел на отца-адвоката. — Как ты узнал?

— Слышал кое-что от Эла Линонира.

— Он все еще главный директор Сулинских Трансмедиа?

— Еще на несколько лет. — Кикеро улыбнулся холодно и сухо. — Он получил весточку в свое время, а затем на последней неделе послание из управления по медиа РКС. Они обычно охотно трезвонят обо всем, что связано с достижениями РКС. Сам знаешь, когда хорошо ведет себя мальчик или девочка из твоего городишки… Тут было иначе. Ему сказали, что с тобой случилось немало всякого и что РКС считают, что надо уважать твою частную жизнь. Элу сказали, чтобы не распространялся особо и не затевал интервью, просто для того, чтобы тебя не беспокоить. Эл обратился ко мне. Я согласился, что так лучше, а затем мы вдвоем решили за тебя. Нам подумалось, что тебе нужна самая пространная история, какую ты сможешь получить, когда очутишься здесь. Папа Альмавива прикинул, как все сложить вместе. И даже позаботился, чтобы были кое-какие профессионалы.