Пчелы - Лалин Полл

Начав с высших пород, они принялись составлять королевский хоровод, замыкая всех пчел, породу за породой, в прекрасном узоре, где все соединялись между собой снизу доверху, поддерживая друг друга, и все вместе карабкались по спирали, образовывая круг, в самом центре которого, в заботливо оставленном пространстве, необходимом для дыхания, скрывалась Королева.

Порода за породой, они взбирались и цеплялись, взбирались и цеплялись, пока каждая пчела не заняла свое место в Клубе, заполнившем Сокровищницу до самого верха, где пчелиный круг закреплялся за соты сильной породой Чертополоха и где запах открытых медовых сот смешивался с благоуханием Королевы. Изысканный аромат струился вниз, добираясь до уборщиц, образовывавших внешний слой Клуба, так что даже этих нижайших из низших поддерживала Любовь Королевы.

Будучи полевкой, Флора имела право продвинуться глубже, но она предпочла остаться со своими сестрами флорами, успокаивая их и проверяя, чтобы они соединялись между собой как следует, прежде чем присоединиться к ним. А затем из самого центра Клуба заговорил Разум Улья:

Смиряться, Подчиняться и Служить.

– Смиряться, Подчиняться и Служить, – отозвалась каждая пчела.

И как только они проговорили это, их нервные системы объединились между собой, и они раскрыли свои антенны. Флора также произнесла эти слова, но свои антенны она держала крепко закрытыми. Девять тысяч пчел замедлили дыхание, и отдельные запахи пород смешались в один, когда они задышали в унисон, вдыхая букет аромата Королевы, Премудрых и меда.

Когда постоянное движение в улье замерло, он быстро остыл. Уборщицы на внешней стороне Клуба ощущали слабое тепло, исходившее из центра круга, но их крылья и спины оставались холодными, пока они синхронизировали свое дыхание и устанавливали антенны в положение покоя. Флора отметила, что все они погружаются в сон.

По-прежнему сохраняя ясность сознания, она вдыхала Любовь Королевы, ощущая, как ее поток замедляется по мере того, как сама Пресвятая Мать засыпала, однако тело Флоры никак не желало засыпать. Напротив, она еще яснее слышала отдаленный скрип ветвей в саду и вой ветра в небе. В холодной ночи на деревянной крыше улья нарастал иней. Находясь на краю темного круга пчел, Флора слышала, как глубоко внутри что-то похрустывает, она улавливала тихое дыхание сестер и медленную пульсацию аромата Королевы.

Ветер завывал под звездами, и Флора прислушивалась, пытаясь понять, все ли ее сестры спят. У нее во рту было сухо, а корень языка сделался тугим. Она мечтала о сияющей капле воды из прохладного зеленого желобка на листке. Ей хотелось ощутить бархатистое прикосновение лепестков к своему телу, а не холодных рук спящих сестер.

Она не могла заснуть и не могла летать, и ее сложенные крылья замерзали. Если бы она полностью расслабила антенны, то, вероятно, смогла бы заснуть, но тогда ее сны о яйце стали бы известны другим пчелам. Флора поежилась при мысли об этом, и уборщицы по обеим сторонам от нее застонали и залепетали во сне.

Мог бы холод снаружи убить ее? Возможно, так было бы даже лучше, иначе она умрет от скуки и тоски, если не сумеет заснуть. Флоре теперь отчаянно хотелось обратиться к другим полевкам – несомненно, среди них должны быть такие же, как она, ведь полевки отдыхали только во время коротких передышек, а Зимний Клуб казался вечностью.

Флора попыталась успокоиться и настроиться на общий ритм дыхания, однако ее разум полнился воспоминаниями о свободном воздухе, о путешествиях и о событиях ее жизни. Ее язык чесался – ему не терпелось развернуться вглубь липкого бутона мальвы или погрузиться в жирные маслянистые зерна маковой пыльцы. Она почти чувствовала вес ее капсул на своем мехе и их мягкий аромат, как тогда, когда она наполняла свои корзины. Ей хотелось вдыхать травянистый запах растений под ногами, а не пыль со спин своих сестер. Но больше всего она тосковала по росе.

Она, должно быть, все-таки заснула, потому что, придя в себя, увидела, что Клуб пришел в движение, вращаясь на плоскости, так что все пчелы передвигались к верхушке, где они в итоге получали еду, а затем возвращались вниз. Таким образом Клуб перемещался по стенам Сокровищницы, открывая по мере движения соты с медом, и всегда Королева питалась первой.

Запах меда проникал сквозь ряды пчел, когда очередная порода получала еду, и внезапно у Флоры проснулся аппетит. Она осмотрелась в поисках источника пищи, но после нескольких часов Клуб уже перестроился, а уборщицы едва сдвинулись с места. Просканировав плотный круг пчел, Флора поняла, что пройдет еще много дней, прежде чем она и ее сестры смогут поесть.

Она осторожно выбралась со своего места и соединила двух работниц по обеим сторонам от себя, чтобы закрыть прореху, а затем поползла поверх других пчел, легко ступая по спинам тысяч сестер, стараясь при этом не потревожить их. И наконец она почувствовала едва уловимый запах неба и коснулась края потрепанного крыла и обветренного торса полевки.

– Мадам Кипрей, – прошептала Флора, видя, что та ворочается, пытаясь заснуть. – Вы не спите? Я никак не засну.

– Нет, я не в силах выносить это заточение, и не говорите мне о Последнем Пире, потому что мой живот ест сам себя! Сколько нам еще ждать, пока наш слой продвинется к еде? – Голос Мадам Кипрей был напряжен, она паниковала. – Полевки не должны ждать, полевкам не нужен Клуб. Что мы вообще здесь делаем?

Другие пчелы зашикали на них отовсюду.

– Домашние пчелы, вы пленницы с рождения, – заявила она. – Я не возьму за руку ни одну сестру до конца своей жизни, я всю жизнь провела на воздухе и легко найду для нас пищу.

– Сестра, – обратилась к ней Флора, слыша завывания ночного ветра. – Не сейчас!

– Нет, сейчас! Я схожу с ума в заточении.

Мадам Кипрей сорвалась со своего места между двумя домашними пчелами и стала неуклюже карабкаться на поверхность Клуба, где стояла Флора.

– Сестра, прошу тебя – лучше будет утром…

– Я больше не могу оставаться в этом положении, – сказала Мадам Кипрей и раскрыла крылья.

Флора заметила, что они ссохлись у нее на спине. Перехватив ее полный ужаса взгляд, Мадам Кипрей притянула свое крыло к лицу и попыталась рассмотреть его.

– Мои крылья! Что случилось? Помоги мне сложить их, Сестра. Это наверное от холода – они снова распрямятся. – Она потянула за крылья, и они порвались. – Это не мои крылья, – прошептала она Флоре. – Мои крылья крепкие и сильные. Они должны быть ниже. Я должна расправить их снаружи.

Мадам Кипрей устремилась вниз, разбудив многих пчел. Она прыгнула на стену Сокровищницы, но не смогла удержаться. Царапаясь и цепляясь, она упала на дно помещения, плача от боли.

– Сестра полевка! – стала она звать Флору из темных глубин зала Продувки под стенами Сокровищницы. – Помоги мне выйти на взлетную доску. Мои цветы ждут меня; они не откроются, пока я не коснусь их, прошу, ты должна мне помочь!

Флора побежала к краю Клуба и прыгнула на стену Сокровищницы. Она стала карабкаться вниз по запечатанным ячейкам до самого дна, где на земле лежало множество мертвых пчел. Мадам Кипрей стояла среди них, пытаясь расправить усохшие крылья. Ее ноги подкосились, и она ухватилась за Флору.