Клятва на мече - Николай Буянов

Тхыйонг посмотрел на ученика – тот спал, уютно устроившись на расстеленной накидке и пристроив котомку себе под голову. Тхыйонг обиженно отвернулся. А ученик, который только казался спящим (он даже причмокивал во сне, вот черт!), вдруг открыл глаза и абсолютно ясным голосом спросил:

– Когда же вы отведете меня к Шару, Учитель?

Подпольный торговец оружием Олег Германович Воронов зачарованно смотрел на Шар. Шар казался живым – внутри, под прозрачной матовой поверхностью, переливалась и пульсировала некая субстанция.

– Поклонись ему, – сказал голос с повелительной ноткой.

Воронов покорно преклонил колени. Он и сам ощущал исходившую от Шара громадную ирреальную силу – божественную… Нет, это вряд ли, скорее уж дьявольскую.

– Который раз прихожу сюда, – прошептал он, – и все не могу поверить. Слушай, Жрец, может быть, я сплю? Ты не накачал меня какой-нибудь восточной дрянью?

Тот, кого он назвал Жрецом, не ответил. (В первую их встречу Олег Германович, начальственно потрепав собеседника по плечу, снисходительно спросил: «А почему же именно Жрец?» – «Это моя обязанность. Функция, если хотите». – «Про тебя сказали, что ты хозяин этого Шара». – «У Шара не может быть хозяина». – «Тогда – слуга?» – «Нет. Можно сказать, мы питаем друг друга». – «Как это?» – «Вам не понять».)

– Почему он говорит с тобой, а со мной – нет?

– Он не может говорить. – Собеседник, похоже, понял эти слова буквально. – Шар не умеет различать людей. Он вообще не различает живое и неживое. Для него все в мире делится только на две категории – то, что питает, и то, что не способно питать.

– Ты питаешь его… И что получаешь взамен?

– Знание, – ответил Жрец. – Могущество.

– Вроде как продать душу дьяволу?

– Нет. Дьяволу душу может продать каждый. Шар выбирает сам. Он открывает мне глаза на то, чего другие не могут видеть.

Воронов глубоко вздохнул. Наваждение спало. Древний храм, куда он вошел по гулким ступеням полчаса назад, исчез, словно растаял в утренней дымке, съежился до размеров обычной современной квартиры. Собеседник как-то странно трансформировался – из обритого наголо сурового аскета в ниспадающих черных одеждах превратился в неопределенного возраста мужчину, одетого по-домашнему: тренировочные брюки и мягкая вельветовая рубашка свободного покроя.

– Так ты берешься выполнить мой заказ? – спросил Воронов. – Дело довольно простое: убрать двух женщин в санатории. Одна из них мне мешает и может выдать.

– Я не совсем понимаю, почему вы обратились ко мне. У такой организации, как ваша, должна быть собственная разведка и контрразведка. Свои финансовые структуры. Своя армия. Установите, как подойти к женщине, найдите хорошего исполнителя из ваших, из чеченов.

– Чечены могут только палить из автоматов, – раздраженно сказал Воронов. – А разведка моя, как я убедился, полное дерьмо. Конечно, можно организовать операцию… Громкую, на всю округу. Но любой след, самый ничтожный, тут же приведет в мою сторону.

– Ну и что?

– Меня это не устраивает.

– Почему? Вы мафия…

– Перестань крутить, черт тебя подери! – Он раздраженно оглянулся вокруг. – Где у тебя бар?

– У меня нет бара, – получил он невозмутимый ответ.

– Что, и выпить нечего?

– Черный чай, зеленый чай, красный чай по рецепту Амдо…

Воронов скрипнул зубами:

– Когда-нибудь я тебя убью, Жрец.

– Нет, – спокойно отозвался тот.

– Что «нет»? Полагаешь, ты бессмертен?

– Мое физическое тело смертно, как и любое другое. Я заглянул в Шар… Вернее, он позволил мне заглянуть внутрь. – Он помолчал. – Моя смерть действительно будет насильственной… Но меня убьете не вы – другой человек.

– Ты можешь видеть будущее?

Жрец вздохнул:

– Видеть будущее легко. Убежать от него невозможно.

– Даже с помощью магии?

Жрец вдруг рассмеялся сухим трескучим смехом, уловив волнение в голосе собеседника.

– Будущее, – сказал он, – это то, что нас окружает. Если бы каждый из нас жил один, в глухой изоляции, питаясь своей пищей и дыша своим воздухом, будущее было бы сокрыто, и ничто бы не помогло, никакая магия. Вы пришли ко мне… Вам очень не хотелось приходить, потому что вам страшно и вы привыкли повелевать, а не подчиняться. И все же вы наступили на горло собственной гордости. Сказать почему?

Жрец встал и, будто издеваясь над собеседником, извлек из воздуха прозрачную фарфоровую пиалу.

– Потому что источник вашего страха вполне определенный – нет ничего мистического и потустороннего. Вы не боитесь ни милиции, ни прокуратуры. Вам страшно слететь с поезда…

Венчик из расщепленного бамбука красиво вертелся в пальцах, взбивая воздушную пену по краям чашки с горьковатым терпким чаем, густым, будто деготь. «А может, не с чаем, – зло подумал Воронов. – Может, с коньяком. Поди проверь».

– То, что вы пришли ко мне, и называется Черной магией. Не наговоры, не сглаз, не порча… Бабушкины сказки! Настоящая магия – это изменение равновесия сил – не отдельного индивидуума, это мелко, а целого сообщества. Чтобы мгла всколыхнулась и пришла в движение…

Он склонил голову набок:

– А нужно для этого… В сущности, совсем мало. Кстати, вы знаете, что мои услуги обходятся дорого? Пожалуй, даже по вашим деньгам.

– Мне нужны гарантии, – буркнул Олег Германович.

– Я все же черный маг, – с милой улыбкой сказал собеседник. – И я клятв не даю.

«Умный, – подумал Воронов – то ли с удовольствием, то ли с огорчением. – Все понял, все разложил по полочкам. Но как? Как ему в голову могло прийти, что у меня есть партнер за кордоном? Инвестор, без которого отлаженная машина вмиг перестала бы крутиться? Логика: я действительно не боюсь ни милиции, ни прокуратуры. Тогда кого? А может, все-таки магия?»

Он натянуто усмехнулся и подошел к Шару, висевшему посреди комнаты вопреки закону тяготения. «Ох уж мне эти мумбо-юмбо, блин. Наверняка есть какие-то крепления. Ниточки, подпорки. Он провел рукой сверху, снизу, с боков… Ничего».

Воздух в комнате чуть заметно колыхнулся, запахло озоном, будто после грозы. Он нервно оглянулся и увидел Жреца – аскетическое худое лицо, глубоко прорезанное морщинами, бритый череп благородной формы и длинный черный балахон, украшенный сложным орнаментом из древних солярных знаков (Воронов поежился: слишком явная была ассоциация).

– Как ты это делаешь, хотел бы я знать, – проговорил он сквозь зубы, и его рука непроизвольно коснулась Шара…

Тьма, окутавшая его, была полной и непроницаемой, будто на глаза надели глухую черную повязку. Он вскрикнул от ужаса, решив, что ослеп… Ноги подкосились, и он с громким стуком упал на землю, покрытую твердой ледяной коркой.